Дело в том, что еще одна вещь не давала Денису покоя. В голове крутился рассказ Киры – фрагмент жизни, вырванный из детства, происшествие на озере. В самом рассказе ничего особенного вроде бы и не было. Едва не произошла трагедия, клиническая смерть. Ужасно, конечно, но такое в жизни случается, как бы цинично это ни звучало. И Денис прекрасно понял, зачем Кира завела этот разговор – чтобы подтолкнуть его к примирению с отцом. Смущало что-то другое, идущее из глубины его души, имеющее отношение непосредственно к нему и, как ни странно, к Кире тоже. Но что именно, понять он никак не мог. И для этого ему понадобилась помощь медиума.
Балма открыл ему сразу, словно подкарауливал его под дверью. Конечно, никакой он был не Балма. При рождении получил имя Семен. Но никто его так не называл, да и мало с кем общался этот старец, что половину жизни провел на Тибете, а умирать вот, по его же словам, вернулся на родину. Кстати, именно на Тибете Денис и познакомился с ним. И место это в горах выбрал из-за Балмы же, чтобы быть поближе к медиуму. Но даже с ним последний сводил общения к минимуму. Как он сам говаривал – в человеческом обществе не нуждался, все мирское осталось далеко в прошлом, в грешной молодости. И семьи у Балмы не было, по крайней мере, никогда Денис не видел никого из его родственников и не слышал про таковых. И жил медиум на окраине села, чтоб оградить себя от ненужного общения.
– Ох, Дениска, что ж ты беспокоишь старика-то, когда и сам уже умеешь поболе моего? – запричитал Балма с порога вместо приветствия и повернулся к гостю спиной.
Денис уже привык к такой манере друга общаться. Не считал это признаком неуважения или невнимания. Балма все слышал, видел и фиксировал. Иногда Денису казалось, что есть у того потайной глаз на затылке. Вот и сейчас получил лишнее тому подтверждение.
– Нехай буравить мне спину и без того горбатая. Топай уже в комнату, чай я заварил тибетский.
К чаю прилагались пресные лепешки, что пек Балма сам. А рецепт их тоже привез из монастыря. И принимал он Дениса всегда в неофициальной обстановке. Сам говорил, что чтобы видеть душу, никакие спиритические прибамбасы ему не нужны, достаточно зоркого внутреннего зрения и острого слуха зверя.
Денис даже не успел сосредоточиться, решить как начать разговор, как Балма заговорил первый, сразу же как разлил по чашкам чай.
– Честно тебе скажу, мальчик мой, в делах сердечных несилен. И ежели вопрос твой будет, как разлюбить кого, то вряд ли отвечу.
Образованнее человека Денис тоже в своей жизни не встречал. Помимо самосовершенствования длинною в жизнь, за плечами Балмы-Степана были институт и аспирантура, как и докторская диссертация. Только и это все оставил он в прошлом, ради душевного спокойствия. И любил вот прикидываться эдаким деревенским увальнем, говаривая слишком простым, даже топорным языком.
– Про какую любовь ты говоришь, друг? – удивился Денис. Меньше всего он хотел делиться с Балмой тем, в чем и сам еще не разобрался.
– Про ту, что сидит у тебя в сердце занозой, – улыбнулся старик беззубым ртом. – И вытащить хочешь, и добраться никак не можешь.
– Любовь? – совершенно обалдело уставился на него Денис. – Да нет никакой любви! Если бы и появилась та на горизонте, я бы почувствовал.
– Ну тогда, сынок, расскажи мне, что же ты знаешь о своей любви?
Ну знал он многое, предположим. Что есть та девушка, которую в старину назвали бы его суженой. Что предназначена она только для него и больше ни для кого. Как и он для нее, собственно. В общем, почти слово в слово то же он сказал тогда на телевидении, в передаче, которую видели все, как и Кира. От себя добавил лишь, что отчего-то не может увидеть свою любимую, что в какой-то момент образ ее скрывает от него туман. И что злит это порой его сильно.
– А почему скрывает, не кумекал ты? – пытливо посмотрел на него Балма, выслушав внимательно, не перебивая.
– Может, далеко она от меня слишком? – предположил Денис.
– Да нет, ближе чем ты думаешь, – отверг предположение медиум.
– Видения обманывают меня? – нахмурился Денис.
– Не обманывают, дурень! – жестко отозвался старик.
– Что-то мешает нашей встрече?
– Разве что ты сам и твое тугодумие, – сплюнул Балма в сторону.
И вот тут Денис понял, что ничего ему старик путного не скажет, а будет терпеливо дожидаться, когда дойдет он до всего своим умом. Таковы были его принципы.
– Но в одном ты прав, видениям твоим помеха есть, – смягчил тон Балма.
– И какая?
– Ответ лежит на поверхности, нужно лишь немного напрячься. Поймешь – будет тебе счастье. Не поймешь – останешься дураком на всю жизнь.
Уходил от медиума Денис сытый, обогретый и совершенно неудовлетворенный. Нашел к кому сунуться за советом! Ведь чертов старик точно все понял про него, если не увидел, только сказать ничего не захотел. Придется проводить спиритический сеанс самому, чего он сильно не любил. Все же, папахивали все эти ритуалы черной магией.
***
Вот и суббота приближается к своему логическому завершению. Предпоследний день здесь, длинный и короткий одновременно, который весь она ждет Дениса, а тот все не возвращается. Утром он уехал, когда она еще спала, и сейчас уже приближается время сеанса с Гансом, а его все нет.
День начался с уборки в доме. Энергия в Кире кипела и била через край, и она решила направить ее в нужное русло, пока та не приобрела разрушительные масштабы. Да и за всю неделю полы в доме не видели влажной тряпки. Да и на мебели уже осел солидный слой пыли. А потому, раздобыв все необходимое, Кира засучила рукава и принялась за дело.
Вскоре обуреваемый любопытством к ней заглянул Ганс.
– А пойду ка я постригу газон, пока тот не заколосился, – воодушевил его трудолюбивый вид Киры.
И пока она наводила идеальную чистоту в доме, Ганс занимался облагораживанием прилегающей территории.
Когда с уборкой всего было покончено, оба они одновременно испытали голод. Не найдя в холодильнике баклажаны, Кира предложила прогуляться за теми до рынка в поселке. На что Ганс с радостью согласился. Следующий час они провели под палящим солнцем, зато вернулись груженные свежими овощами. И Кира развела на кухне готовку, а Ганс ей активно в этом помогал. Накормить она его сегодня решила жареными баклажанами с помидорами и чесночным соусом. А вдвоем и работа спорилась быстрее.
– Слушай, – заговорил Ганс, когда перестал стонать, что сейчас умрет от голода. Ну конечно, шутка ли, пережарить такую гору ломтиков синеньких! – Когда ты рассказывала про парня в Москве, мозги мне пудрила, получается?
Такого вопроса Кира не ожидала, хоть и понимала его закономерность. В общем, как и намедни с Кириллом, с немцем тоже юлить не стала, надоело ей вранье.
– Ну приврала, да, – коротко ответила.
– А любишь ты, значит, этого… экстрасенса? – припечатал ее Ганс к месту следующим вопросом.
