Я грустно улыбнулась. План, конечно, замечательный, но где искать этого «брата»? Разве что шар подскажет.
С этой мыслью я и заснула.
Глава 7
Следующий день выдался сложным. Приехало много гостей, и я с рассвета ни разу не присела, то прибираясь в комнатах, то разнося еду, то помогая кухарке. Путешественники оказались капризными, за плохо сваренный суп и подгоревшее жаркое пришлось отвечать мне.
Хозяин, когда я сказала, что гости недовольны и придут требовать деньги назад, только пожал плечами. Никому еще не удавалось отнять у него хотя бы медную монетку.
Поздним вечером, когда всё стихло, я, шатаясь от усталости, поднялась по лестнице в мансарду. И вдруг вспомнила, что не взяла новую свечу. Вчера я долго возилась с шаром, и огарок почти догорел.
Оставаться в полной темноте не хотелось. Пришлось отправляться на кухню, где Зара хранила свечи.
Дверь оказалась приоткрыта, и до меня донесся хриплый голос кухарки:
– … и сегодня чуть чашку не разбила. А фарфор нынче дорог. Я ей говорю: «Осторожней, девочка, не торопись», а она только фыркает.
Невольно улыбнувшись, я подумала, что кухарка никогда не называла меня «девочкой» или «Айрин». «Эй, ты» было самым вежливым обращением.
И чашку я не разбивала! Это Зара толкнула меня локтем, когда я несла поднос с посудой. Просто чудо, что ничего не упало на пол и не разбилось.
– Еще пива, хозяин? – ласковым голоском спросила женщина.
– Наливай, – коротко приказал Рувельт.
Я замерла на месте, боясь пошевелиться.
Послышалось журчание жидкости, потом жадные глотки. Рувельт мог за пару мгновений осушить целую кружку.
– Простите, хозяин, – угодливо продолжила кухарка, – но напрасно вы взяли никчемную девчонку. Она же ничего не умеет. В комнатах – пыль, на столах постоянно грязная посуда и крошки. А уж как она стирает…
Я вспомнила тяжелые тазы с бельем и холодную, обжигающую руки, воду. Кто же виноват, что в этом мире нет ни машины-автомат, ни мыла, ни стирального порошка.
– Только зря ей деньги платите, – надавила на больную мозоль служанка. – Сказали бы мне, я нашла бы подходящую девушку. Есть одна на примете. Тихая, скромная, работящая, слова лишнего не скажет, и ест, как птичка…
Рувельт сыто рыгнул. Потом, отодвинув кружку с пивом, произнес:
– Не торопись, старуха. Девчонка мне еще нужна. Ты заметила, какая у неё нежная кожа? Как лепесток цветка. И глазки зелененькие… Красотка!
– Тьфу! – сплюнула кухарка. – А я-то думала, почему вы позволили ей остаться. «Глазки зелененькие…»
Рувельт ударил по столу ладонью, так, что зазвенела посуда.
– Не твоего ума дело, старуха. Айрин – не просто красавица. В ней чувствуется что-то необычное, нездешнее…
Меня охватил страх. Не думала, что хозяин постоялого двора окажется таким наблюдательным. Он понял, что со мной что-то не так и может донести, если его будут расспрашивать люди Брана.
– Она будет пользоваться спросом, – продолжил Бран. – Видишь ли, старуха, в нашей глуши нет развлечений. Благородные господа скучают, особенно, когда им приходится задерживаться у нас на несколько дней. Айрин сделает их вечер лучше…
Он рассмеялся неприятным смехом, перешедшим в кашель.
– Девчонка не согласится, – заметила старуха. – У неё есть гордость. Она не будет торговать собой. К тому же, она невинна.
– Ты уверена? – оживился Рувельт.
– Как в том, что меня зовут Зара. Я достаточно прожила на свете, чтобы определить, чиста девушка, или нет.
Короткое молчание нарушил хозяин:
– Это же замечательно! Необычная, красивая и, к тому же, невинная. Да мне за неё кучу золота отвалят! Нужно только дождаться, когда к нам приедет кто-нибудь из знати.
– Девчонка не согласится, – повторила Зара.
– А зелья на что? – удивился Рувельт. – Есть у меня запас, после них любая скромница потеряет голову. Сначала отдам девчонку самому богатому из путешественников. Потом второму, третьему. А потом, когда она уже не будет так привлекательна, и сам попробую. Должен же я проверять, чем угощаю гостей. Ха-ха-ха!
Кухарка присоединилась к веселью хозяина. Я осторожно, чтобы не скрипнула половица, отошла от двери и стала подниматься наверх.
Ноги дрожали. Каждый шаг давался мне с большим трудом. Но больше всего я боялась, что кухарка или её хозяин услышат шорох, выглянут из комнаты и поймут, что я всё слышала.
Тогда меня запрут в подвале, чтобы не сбежала, а затем, напоив зельем, отведут к клиенту.
Но всё обошлось. Рувельт был слишком занят подсчетом будущих барышей, а Зара старательно прислуживала хозяину.
Войдя в мансарду, я прикрыла за собой дверь, потом медленно опустилась на пол. Сил не было даже на то, чтобы лечь на матрас. Я сидела, глядя в одну точку, пока мои глаза не привыкли к темноте.
Планы Рувельта привели меня в ужас. Я прожила здесь почти месяц – или луну, как говорили местные – но, ни разу хозяин не дал понять, что хочет от меня чего-то особенного. И, тем более, не предложил обслуживать гостей по ночам.
Почему? Боялся, что девчонка сбежит? Решил дать мне время, чтобы привыкнуть, а затем потребовать дополнительных услуг? Проверял, не явятся ли за мной родные? А то неловко получится: девушка из благородной семьи, и обслуживает клиентов.
Рувельт был осторожен. Мысль о том, как меня использовать, пришла ему в голову сразу, как он увидел «зелененькие глазки». Но он не хотел продешевить. Если бы не его жадность, меня, спустя пару дней после появления, отдали бы какому-нибудь лавочнику. Но хозяин мечтал о большем, и сам пальцем ко мне не притронулся, хоть и хотел этого.
Я вспомнила пристальные взгляды Рувельта, скользящие по моему телу, и содрогнулась. Какая же я была глупая! Бежать, скорее, бежать, как можно дальше, от этого постоялого двора.
Но куда бежать? В этом мире у меня нет ни единого друга, кроме Рухима. Но чем мальчик мне поможет?
И нельзя забывать о Бране, который ищет меня по всей стране. Сбежав от Рувельта, не попаду ли я в худшую беду?
Меня охватила апатия. Не хотелось шевелиться, думать, гадать о будущем. Если бы в этот момент хозяин постоялого двора вошел в мою комнату, я бы не смогла ему сопротивляться.
По щекам стекали соленые дорожки слез. Я вытерла их рукой и внезапно разозлилась на себя. Какой смысл плакать? Рувельта этим не разжалобишь. Лучше придумать, как его обмануть.
«Нужно сделать вид, что я ничего не знаю, и вести себя, как обычно. Не оставаться наедине с хозяином. Следить, не появится ли на постоялом дворе знатный и богатый человек, особенно немолодой. Парень не будет платить за ночь со служанкой, даже очень красивой. Пока такого гостя нет – я в безопасности. Если приедут женщины, спросить, не нужна ли им служанка. А, возможно, кто-нибудь из гостей согласиться подвезти меня до большого города. Буду там искать работу. Даже мести улицы лучше, чем обслуживать клиентов у Рувельта…»
