Хуже того, все эти высокочастотные токи, курсирующие в земле, и высокочастотные электромагнитные поля, вибрирующие в воздухе, вызывают болезни у миллионов людей. Общество отрицало и до сих пор отрицает это, так что эти показания Стетцера не слишком заинтересовали Мичиганскую комиссию по коммунальным услугам. Но еще эти магнитные поля и токи в земле портили здоровье молочным коровам по всему Мичигану, а это прямая угроза экономике штата. Так что члены комиссии внимательно слушали Стетцера.
«Я посетил немало ферм, – сообщил он, – и наблюдал за более чем 6000 молочными коровами и некоторым количеством лошадей. Я видел больных коров с воспаленными суставами, открытыми язвами и другими недугами, видел выкидыши и телят с врожденными уродствами. Я даже видел двойные выкидыши, когда один теленок был полностью развит, а другой ужасно изуродован. Иронично звучит, но ужасно изуродованный „близнец“ находился прямо на пути следования тока между задними ногами коровы.
Кроме того, – сказал Стетцер пораженным членам комиссии, – я также видел коров, страдающих от стресса, коров, не желающих идти в определенные места, в том числе амбары и помещения для доения, и даже коров, которые боялись пить воду – настолько, что лакали ее, вместо того чтобы втягивать, как обычно. Я видел множество коров, которые падали мертвыми без всякой видимой причины. Я видел коров с неконтролируемыми спазмами мышц на целой стороне тела. Статьи из висконсинской газеты La Crosse Tribune очень точно описывают некоторые заболевания, которые я лично видел на фермах Висконсина, Миннесоты и Мичигана. Эти симптомы и последствия не ограничены только Висконсином; они наблюдаются везде, где я находил загрязненное электричество».
Впервые я ощутил воздействие современной электроники на свое здоровье еще в середине шестидесятых, когда моя семья выбросила старый ламповый телевизор и купила новый, транзисторный. Как только его включили в сеть, я услышал жуткий высокий звук – хотя я находился в противоположной стороне дома, за несколькими стенами и дверьми, – причем больше этот звук никто не слышал. Вот так я познакомился с электронной эпохой. У меня был лишь единственный способ помочь себе – не смотреть телевизор; именно поэтому с тех самых пор, как я стал жить отдельно, у меня никогда не было телевизора.
Слуховые неприятности подобного рода не были широко распространенной проблемой – по крайней мере, не были проблемой лично для меня – до девяностых. Пока я избегал телевизоров и компьютеров, мир в тех местах, где я жил, в основном издавал только природные звуки, и можно было легко найти даже полную тишину.
Но вот в какой-то момент в девяностых – перемены были настолько медленными и постепенными, что я даже не могу теперь понять, когда именно, – я обнаружил, что больше нигде не могу найти тишины. Это произошло после 1992 г., когда я снял домик на севере Онтарио – где было еще тихо, – но до 1996-го, когда я сбежал от новой поросли вышек цифровой мобильной связи в своем родном Нью-Йорке, чтобы спасти себе жизнь. По крайней мере с 1996 г. нигде в Северной Америке я не могу спастись от ужасного высокого звука, который впервые услышал, когда мне было примерно пятнадцать. В 1997 г. я попытался найти тишину в подземной пещере в Кларксвилле, штат Нью-Йорк, – и не смог. Звук под землей был намного тише, но совсем не исчез. В 1998 г. я искал тишины в Грин-Бэнке, штат Западная Виргиния, – это единственное место на Земле, защищенное законом от радиоволн, – и не нашел ее и там. Звук даже не стал тише. Я могу сделать его громче, включая в розетку электронные устройства, и снова тише, отключая их, но не могу заставить его уйти, даже полностью отключив электричество в доме. Я слышу, как включаются электроприборы дома у соседей. Без всякого предупреждения и объяснения звук иногда вдруг становится намного громче во всем квартале. Он становится тише, когда в районе отключается электричество. Но он никогда не исчезает. Частота этого звука – 17 000 Гц, самая высокая из тех, что я могу слышать.
Низкочастотные звуки
Низкочастотный «гул» слышат от 2 до 11 % населения
[473]. Это меньше, чем те, кто слышат высокочастотные звуки, но эффекты от такого «гула» могут быть намного более пугающими. В лучшем случае он звучит как дизельный двигатель, который крутится где-то вдали на холостых оборотах. В худшем случае – вызывает вибрацию во всем теле, сильнейшее головокружение, тошноту и рвоту, не дает спать и полностью выводит из строя. Он даже доводил людей до самоубийства.
Вероятные источники «гула» – это мощные ультразвуковые радиоволны, которые модулируются на крайне низких частотах для связи с подводными лодками. Чтобы пробить океанскую толщу, требуются радиосигналы невероятной мощности и большой длины волны, а ОНЧ (очень низкие частоты) и НЧ (низкие частоты), располагающиеся как раз в ультразвуковом диапазоне, вполне подходят для этих целей. В американских военных системах, использующихся для этих целей, задействованы огромные антенны, расположенные на Гавайях и Пуэрто-Рико, в штате Вашингтон, Мэне, Калифорнии, Северной Дакоте, Исландии, Австралии, Японии и Италии, а также шестнадцать мобильных антенн, установленных на самолетах, расположение которых постоянно держится в секрете. Наземные станции такого типа для связи с подводными лодками также используют Россия, Китай, Индия, Англия, Франция, Швеция, Япония, Турция, Греция, Бразилия и Чили; оборудование НАТО установлено в Норвегии, Италии, Франции, Великобритании и Германии.
Поскольку длины волн такие большие, все ОНЧ-антенны имеют громадные размеры. Антенный комплекс в Катлере, штат Мэн, который используется с 1961 г., имеет форму двух гигантских шестиконечных звезд, покрывающих полуостров площадью почти тринадцать квадратных километров; их поддерживают 26 башен высотой до 300 метров. Максимальная мощность радиопередачи – 1,8 миллиона ватт. Станция в Джим-Крике, штат Вашингтон, была построена в 1953 г., мощность ее передатчика – 1,2 миллиона ватт. Передающая антенна натянута между двумя горными вершинами.
Низкие частоты, необходимые для преодоления толщи воды, ограничивают скорость передачи сообщений. Американские станции отправляют двоичный код со скоростью 50 импульсов в секунду, что соответствует частоте «гула», который слышен большинству. Улучшенная система, недавно поступившая на вооружение ВМФ США, использует сразу несколько каналов, чтобы передавать больше данных, но каждый канал все равно пульсирует на частоте 50 Гц. Кроме того, сам двоичный код создается двумя ультразвуковыми частотами, промежуток между которыми составляет 50 Гц. Соответственно, эти сигналы дважды модулируются примерно на той частоте, которая мучает людей по всему миру.
