Порой в случае опасности корсары молились при свечах, громко оплакивая умершего мурабита, и собирали деньги в платок, который затем привязывали к мачте, где висел флаг. Деньги хранились в платке, пока корабль не возвратится в порт. И лишь на родном берегу пираты несли их к гробнице мурабита как жертву. Там они раздавали деньги нищим или же тратили их на свечи, масло и ароматные вещества для гробницы
[1021]. Была и другая традиция, очень похожая: мурабиту жертвовали корабельную овцу и, если буря прекращалась, позже приносили к его гробнице овечью шкуру или равный по цене дар
[1022]. В ином ритуале ходжа брал большой, раскаленный на огне гвоздь и чертил под ногами мусульман и христиан крест, читая избранные аяты Корана. Так насмехались над «священным древом, правившим людьми», то есть крестом, поклониться которому шли христианские паломники
[1023]. Можно предположить, что огонь в этом случае символизировал опасность, исходившую в море от христиан, либо же адские мучения.
Впрочем, существовал и ритуал, откровенно противопоставляющий христиан мусульманам: гадание на стрелах – обычай, распространенный у арабов в период Джахилии (араб. невежество, язычество), еще до ислама
[1024]. Европейцы называли это гадание belomantia. Ритуал проводился так: рабов закрывали в трюме, после чего реис, ходжа и офицеры собирались в капитанской каюте за столом. Двоим вручали по стреле; одна символизировала мусульман, другая – христиан. Ходжа, читая молитвы, выписывал на стрелах священные аяты. В сопровождении молитв и цитат из Корана (paroles magiques/après quelques conjurations et paroles de l’Alcoran) наугад брали одну из стрел. Если это была мусульманская стрела, предзнаменование считалось хорошим. Если нет, корсары ждали беды и продолжали путь, не нападая на христианские корабли, чтобы избежать поражения
[1025]. Анонимная французская хроника утверждает, что так гадали и на османских галеонах в дни Критской войны
[1026].
Была и еще одна традиция, порожденная непредсказуемостью моря и морских походов: все важные решения порой отдавали на волю богини случая – Тюхе. То, чего хочет эта богиня, всегда предстающая со штурвалом в руках, пытались понять по-разному. К слову, ее латинское имя (лат. fortūna) сходно с турецким словом, обозначающим беду и в то же время бурю и шторм. Одним из способов было все то же гадание. Как мы знаем, именно к нему прибегал известный османский мореплаватель Сейди Али-реис, возвратившийся по суше в Стамбул после того, как затопил в Индийском океане огромнейший флот. И «гадал он по Слову Предвечному и Великому Фуркану (осм. то, что разделяет добро и зло)», то есть по Священному Корану
[1027]. Однако надо отметить, что таким образом Сейди определял, наступит ли штиль на море, и не пытался предвидеть, каким путем следовать. Он был моряком с деда-прадеда
[1028], и Катиб Челеби восхвалял его за искусность в «морской науке и астрономии» и даже превозносил, говоря: «…после упомянутого больше не было в Терсане-и Амире такого, как он». Чего еще было ожидать от Сейди!
[1029]
Венецианец-переводчик Сальваго также открыто применяет османский арабизм «fal» (fal denominano), обозначающий гадания, и обвиняет корсаров в кабале и «ремиле»
[1030] (cabala et geomantia), поскольку корабельный ходжа ежедневно составлял гороскоп и определял судьбу судна
[1031]. Значение, которое корсары придавали звездам, очевидно и из их веры в то, что сильный шторм мог случиться незадолго до появления в небе звезды, сиявшей на протяжении недели с 25 февраля, или сразу после ее появления. Звезда Асом – так называл ее Соса. Еще верили, что в указанный срок в морской глубине плывет бронзовый корабль, и суда, которые ему встретятся, сразу же исчезают, а их экипажи гибнут, и морякам удастся избежать этой беды, только если они успеют увидеть бронзовый корабль быстрее, чем он увидит их
[1032].
Случалось, корсары бросали кости и для того, чтобы решить, какую страницу из книги гаданий им перевести
[1033]. Иногда на кости наносили особые обозначения. Например, во второй половине XVII века пираты из Триполи писали первые буквы названий корабельных парусов на каждой из шести сторон короткого, длиной с палец, обрезка доски (pezzetto), которую вытесывали из фигового дерева, выдержанного на протяжении как минимум пяти лет. В шторм или при нападении врагов реис (либо же капудан, если речь о флоте) вдвоем с корабельным ходжой бросали на капитанском мостике этот обрезок вместо костей. Ходжа читал аят из Священного Корана, и в зависимости от расположения букв (disposition des lettres) корсары распускали либо несколько, либо очень много парусов. Но еще до начала гадания реис непременно совершал гусль-абдест. Во время обряда всем, кто находился на корабле, в том числе и больным, следовало стоять; ничто не должно было очернить абдест, и любому запрещалось даже прикасаться к палубе
[1034].
