Вопрос состоял даже не в оплате труда. Непреодолимой проблемой для центральных держав оставался поиск искусных людей. Набор гребцов из дилетантов, не знавших моряцкой жизни и непривычных к корабельным трудностям, оказывался лишь тратой времени. Те не только не выдерживали тяжелых походных условий, убивавших половину из них, но и не умели синхронно грести. По свидетельству испанца Педро, едва кто-то из гребцов увиливал от работы, весла с грохотом бились друг о друга и корабль терял равновесие
[781]. Причем для легких кальетэ это влекло во сто крат более серьезные последствия. В то же время, по словам олимпийского чемпиона Стивена Редгрейва, весло, которое не опускается в воду вместе с другими, лишь замедляет движение судна
[782]. Скажем еще, что гребцы, сбиваясь с ритма, подвергали угрозе и судно, и свои жизни. Например, в 1671 году катастрофа постигла французскую галеру: ошибки гребцов и неопытность надсмотрщиков привели к тому, что четыре человека распрощались с жизнью, еще пять остались калеками
[783]. Наконец, по десять гребцов с обеих бортов галеры были обязаны следить за такелажем, поддерживающим рангоут, и по приказу моментально ослаблять и натягивать канаты, привязывая их к железным крюкам. Такие обязанности возлагались на гребцов, сидевших возле планширя, – на нем крепились крюки, тогда как места для работы веслом здесь почти не было
[784].
До ХVI столетия гребцов набирали из свободных людей. Однако после на каждую банку их усаживали все больше, возрастало и число кораблей в составе флотов, а особенно гребцы требовались именно на Средиземном море, где моряков было не так уж много. Параллельно этому произошел переход от системы alla sensile («один гребец – одно весло») к системе a scaloccio, при которой на скамье сидело по три-четыре гребца [см. раздел 3]; такое нововведение позволяло набирать на банки и несведущих в морском деле людей.
Собственно, вольноподданные Османов тоже тянули весла на галерах. Начиная с ХVII века к крестьянам, которых набирали на суда в рамках системы аварыз
[785] присоединятся и так называемые «ходгирифте» (осм., перс., «доброволец») – наемные гребцы, тянущие весла за определенную плату
[786]. По статусу они приравнивались к итальянским buonavoglia и к buenas boyas, возникших в Испании под влиянием последних. Причем не все свободные гребцы были мусульманами. Нам известно, что грекам с таких островов, как Крит, Кефалония, Закинф и Корфу, надоедало клевать носом в питейных домах Галаты, и они стремились заработать денег, нанявшись в гребцы на османские галеры, сколько бы ни жаловались, что на банках не пьют вина. Венецианцы именовали этих островитян mariol (мариол), сами же османы весьма хорошо обходились с ними и выплачивали им приличное жалованье (benissimo trattati e pagati, grossa paga)
[787].
Таких вольноподданных на османских галерах было больше, чем рабов. Совершенно иначе все обстояло на галерах корсарских. Здесь надо заметить, что мы не согласны с Ангусом Констамом и Сальваторе Боно, которые утверждают, будто на пиратских галерах соотношение рабов и свободных гребцов было ниже, чем на османских
[788]. Корсарам хватало рабов, пусть даже они были крайне заинтересованы в том, чтобы тех выкупили, как подчеркивает Боно. Собственно, в противном случае они держали бы всех своих невольников на галерах и не отпускали бы их ни за какие деньги. Ведь пираты не обладали такими человеческими ресурсами, как любая из огромных империй, а приняв к себе тысячи свободных мусульман, они столкнулись бы с непреодолимыми экономическими тяготами
[789].
Как известно, корсары еще во времена Барбароса держали на кораблях невольников, намертво заковывая их в кандалы, чтобы те не восстали
[790]. Байло Бернардо Навагеро рассказывает, что Тургуд и его соратники, готовясь к весне 1522 года, имели 1200 рабов, которых хватало лишь на восемь галер, но оставалось еще семь, которые пришлось бы заполнить преступниками и невольниками из Едикуле и других тюрем (della torre di schiavi e di questi altri luoghi di schiavi & mal fattori)
[791]. По словам Гилмартена, в 1561 году количество христианских пленников, освобожденных с четырех захваченных корсарских кальетэ, равнялось числу гребцов на стольких же подобных кораблях (оснащенных восемнадцатью банками); факт свидетельствует о том, что на указанных судах использовался исключительно рабский труд
[792]. Впрочем, даже если мы подчеркнем, что пиратские суда не обязательно должны были располагать именно таким количеством банок, и примем их количество за 23–24, то и эта цифра укажет, что свыше 65 % гребцов на захваченных кораблях составляли рабы. Не очень-то отличалась ситуация и на капуданэ Бизерты, которой руководил Хамза-реис, – в 1590 году это судно попало в руки к генуэзцу Леонардо Спиноле, и тот вызволил из оков 220 христиан
[793].
