Приехал Денис, проделал снова круг по лесным озёрам, пришёл к нам. Рассказал, что над озёрами была мга, весь день была мокрая морось, и туман стелился над пустырями в лесу, над ветровалом. Выпили пива, говорили о вселенском коммунизме, и вселенском христианстве, и о том, что всё это перестало быть вселенским, победило групповое мышление, и о сингулярности, которая противостоит групповому мышлению, например классовому, говорили о разных возрастах и о мире, с которым не происходит возрастных изменений, и он всем возрастам предоставляет разные ниши, о различиях и бинарных оппозициях и о том, как мыслить вне их.
В понедельник Денис собирается на десять дней в Хибины, я бы тоже хотела. В самих Хибинах я не была, но была рядом – в Ловозерских тундрах. Это был мой первый поход, летом после третьего курса. Края, в которых солнце летом вообще не заходит. Царство, в котором полгода властвует светлый король, а полгода – тёмная королева. Места, полные легенд о саамах и Гиперборее. Это особая земля на картах сказителей и шаманов. В горы мы входили через рудник. Из гор вывозил руду маленький поезд по словно игрушечным рельсам. Мы ездили в Ловозерье с двумя университетскими подругами, Таней и Наташей, и Таниным папой, который показывал нам путь. Таня была родом оттуда, из маленького городка Полярные Зори. Мы шли через горный перевал по чёрным каменным осыпям, под камнями шумели ручьи. После ливня над миром встала двойная радуга. На горах не было ни одного дерева, сплошной белый ягель. Внизу – комариное царство, река, заваленная камнями, и речки в лесу, через них переправа – неровные камни и длинные ветви деревьев, чтоб удержаться. Мы вышли к священному Сейдозеру внизу в окружении гор, видели на приозёрной скале отпечаток великана Куйвы из саамской легенды. Много где ещё лежал твёрдый нерастаявший снег. То тут, то там – как будто прорехи в теле гор, и в них видно блестящее небо, но это снег. Таня и Наташа скатывались с нерастаявшего снега, как с горки. Камни, снег, ягель и маленькие цветы. Жёлтый цветок купальницы в руках у Наташи. На машине от Полярных Зорь до рудника ехали около трёх часов. От рудника через перевал до Сейдозера шли часов шесть. Само Сейдозеро не очень большое. Людей там было мало. Видели две палатки в районе озера, встретили на обратном пути двух человек. К пляжику, на котором мы поставили палатку, приходила купаться семья из трёх человек из какой-то палатки неподалёку. Была середина июля, для ягод и грибов пока не сезон. Придя на место, поняла, что нет пенки и спальника. Это же был мой первый поход, я ещё не знала, что надо брать с собой. Было холодно, одеяла не взяли. Наташа не хотела делиться спальником, потом всё-таки поделилась. С Наташей и Таней, взявшись за руки, ходили по камням вокруг костра – магический ритуал.
Вернувшись из Ловозерья в Полярные Зори, пошли в поход с местным туристическим клубом «Вектор», состоявшим из работников КАЭС. Ночью приехали на берег Белого моря. Было замечательно красиво. Матовый, приглушённый, нежно-изумрудный зелёный, словно в дымке, подёрнутый пеленой, и синие, фиолетовые, нежно-сиреневые цветы, колокольчики и другие, чьих названий я не знаю. Песок был тоже с матовым розовым оттенком, море и небо – голубо-бело-сиреневатые. Какой прекрасной и прозрачной была эта северная гамма цветов! Был очень сильный отлив. Мы видели, как мёртвые маленькие рыбки и крохотные раковины обнажились под полной Луной. Весь берег сверкал, усыпанный кварцем и аметистами. Потом ездили в Варзугу на одноимённую реку. Заходили в церковь Св. Афанасия. Варзуга знаменита своим Успенским комплексом: церкви XVII века, как считается, срубленные мастерами-умельцами без единого гвоздя. Поднимались на колокольню, и мальчонка-звонарь продемонстрировал нам своё искусство. После Варзуги пошли в поход в поморское село Кузомень у Белого моря. Дорога была долгой, через лес, а потом белые дюны – голое песчаное пространство, кое-где на песке росли корзиночками фиолетовые цветы. Женщины во время войны, говорят, повырубили все ели, потому что ходить далеко за дровами они не могли. В день отъезда обратно в Полярные Зори ходили на мыс Корабль, где рядом с ровной полосой берега в море вдаётся скала, по форме похожая на корабль. Там – аметистовое месторождение, берег сверкает фиолетовым и сиреневым. Мы с подругами подбирали аметисты, которые в изобилии валялись под ногами. Нимфа Аметис спасалась от влюблённого Диониса, и Артемида её обратила в камень. Дионис брызнул на камень вином, чтоб оживить Аметис. Вином Диониса, застывшим в кварце, мерцает аметист – возлюбленный камень Полярного сада. Север мерцает драгоценными камнями, незаходящим солнцем, фиолетовыми цветами. Следы нимфы Аметис у корабельного мыса Дионис поливал вином.
Места, где рассказывали когда-то поморские сказки, пели поморские песни. Промышляли треску и сёмгу, ловили нерпу, добывали ламинарию и анфельцию, собирали гагачий пух. Жили там, должно быть, когда-то старик со старухой… Работал старик мурманщиком на промыслах, на веснованье ходил покрутчиком на шняках через Горло Белого моря на становища Рыбачьего и Финмаркена, ходил в молодости и на Грумант. Старуха варила пищу, очищала снасти от тины и собирала морошку. Выйдешь из дому – дует ветер с моря, а за селом еловый лес…
Побережье Белого моря – это, должно быть, сказочное Лукоморье, где у моря растёт дуб зелёный, златая цепь на дубе том, леший, русалка, избушка на курьих ножках. Там лес и дол видений полны, там о заре прихлынут волны… Черномор и витязи, колдун и царевна, Баба-яга и царь Кощей над златом чахнет. Чёрные люди с Китайского озера придут и принесут драгоценные камни. Люди с Лукоморья принесут свои товары в положенное место и умрут. Соседние народы их унесут и принесут свои. Умершие народы оживут и заберут товары. Об этом поведал веронец на польской службе, комендант Витебска. Ибо ежегодно 27 ноября народы Лукоморья умирают, а весной, 24 апреля, оживают снова.
С Денисом мы тоже неоднократно ходили в горы вместе, в его краях, в Сибири. Были в Ергаках (один раз я была там с Денисом, а один раз мы поругались, я как раз впадала в психоз и поехала в горы одна), а потом, когда мы уже расставались, мы сходили вместе на Араданский хребет. И Ергаки, и Араданский хребет – это Саяны. Ещё мы с Денисом ездили на Байкал, а с Димой Григорьевым ходили в горы на Алтай, ездили по Карелии. Я каждое лето стремилась забраться подальше, в дикие природные места, желательно в горы. Самые интересные для меня направления – Сибирь (Алтай, Саяны) и Север (Карелия, Кольский полуостров). Я очень люблю дикую природу, люблю уйти в поход на много дней, увидеть нетронутую красоту, и желательно, чтобы на пути попадалось поменьше людей. Вот подрастёт Егор, и обязательно надо будет снова сходить в горы, меня туда тянет, чувствую, как горы зовут меня.
В горах всегда полно странных людей, мистиков, сумасшедших. Денис встретил в горах человека, который рассказывал, что он питается солнечным светом. Когда я ходила в Ергаки одна, мне встретился мужчина, путешествовавший с юной девочкой, школьницей, которая была его «женой», и он стал рассказывать мне, что он узнал меня, что я была его женой в прошлой жизни, рассказывал какие-то истории из наших отношений в прошлой жизни, как он мчался ко мне на поезде, как мы бросились в объятия друг друга, а по ночам приходил ко мне в палатку и обнимал меня. В Алтайских горах на Ярлу, где цветные – фиолетовые, голубые, оранжевые – скалы, река в камнях и чудесная долина эдельвейсов, мы с Димой видели рукотворный «город» и огромный священный камень секты риклов. Странные люди попадались всюду: на Алтае, в Саянах. Рыжеволосый парень с винтовкой, который долго боялся гор после Чечни, странный парень, смуглый, похожий на цыгана или разбойника, появившийся неизвестно откуда, без вещей и еды, ничего о себе не рассказывающий и отвечающий на вопросы так противоречиво, что все заподозрили, что он лжёт. Браконьеры, выкапывающие золотой корень. Алтайцы, занимающиеся горловым пением. В какой-то момент нашими попутчиками на дороге, которую постоянно переползали гадюки, оказались священник, который шёл к часовне под Белуху, и мент – лауреат горлового пения. Рассказы о чёрных шаманах, сгоревших на проклятой горе, о деревенских женщинах – агрономе и ветеринаре, Кларе и Тамаре, – которые шаманят по ночам. Рассказ о молодом шамане, который умер, вернувшись из тюрьмы, и о сильном шамане в деревне Белый Ануй. В те времена я интересовалась шаманами, расспрашивала о них, собиралась к ним ехать.
