Доказать, что я более разносторонний человек. И я стал более разносторонним.
Не поймите превратно, мира я тоже хотел, но лишь в том абстрактном смысле, в котором его хочет большинство людей. Меня привлекали сьельсины – пришлые, необычные, интересные. Я считал, что по этой причине предложил свои услуги сэру Олорину Милте и Бассандеру Лину в ту ночь, когда Уванари, Танаран и их команда разбились на Эмеше. Теперь мне кажется, что это Валка придала моим желаниям вес и смысл.
Возможно, поэтому мне так больно было слышать, как она сдается. Я не хотел улетать отсюда с пустыми руками. Может быть, дело в тех лицах, что пылали в моей памяти. Уванари и другие. А может, как я всегда утверждал, дело в том, что я в самом деле верил, что мое дело правое, как будто я – тридцатипятилетний мальчик – действительно понимал, что такое справедливость и как ее добиться.
– Вам удалось узнать, чем они тут занимаются? – сменила тему Валка.
Она наконец повернулась ко мне и прислонилась к витрине, опершись на тонкий порожек, отделявший стеклянную часть от деревянной.
– Точнее, как им все это удается? – пояснила она.
Я представил, как вокруг из тусклой дымки материализуются силуэты Кима и других нобилей. Представил баронессу Арфлер из Варадето, чернокожую леди Катерину, тонущую в чане с чернильной жидкостью. В моем воображении она и остальные женщины вылезали оттуда стройными и осанистыми, чистыми, пышущими здоровьем, с молодыми улыбками. Следом выбрался барон Ким, седые волосы которого вновь стали черными.
– Не слишком, – признал я. – Только выяснил, что для клиентов Вечный выращивает детей – новые тела. Как он переносит в них разум, неизвестно. Возможно, у вас существуют подобные практики.
К моему облегчению, тавросианка скривилась в ужасе.
– Детей?.. – выдохнула она.
Если ее и задело мое замечание насчет схожести тавросианских технологий с методами Кхарна, виду она не подала.
– Меня держали в приемной вместе с остальными клиентами Сагары: имперскими лордами и леди, богатыми торговцами, мандари и тому подобной публикой. Они говорили, что их отводят куда-то вниз.
– Вниз? – переспросила Валка. Ее взгляд был задумчиво отвлеченным. – В те постройки, что видели мы с Танараном? Под трамвайной линией?
– Возможно, – пожал я плечами, – но я их так и не разглядел. – Я заерзал. – Как вы их заметили?
С привычным всезнающим и надменным видом Валка сцепила руки, погладив пальцами клановую татуировку на левом предплечье.
– Женские штучки, – лукаво ответила она.
Я пренебрежительно оскалился:
– Это машины, так ведь? Они могут видеть в темноте.
– Не только, – ответила Валка. – Вас это пугает?
Она произнесла это так, что каждый слог вспыхивал в ее звонком, воздушном голосе, холодном и колком, как зимний лед… Я вспомнил, почему придворные Матаро звали ее ведьмой.
– Нет, – ответил я. – Вы меня не пугаете. Вы здесь единственная, о ком я могу так сказать.
Я обратил внимание, что она не подтвердила, но и не опровергла то, что ее глаза были механическими. Если они и правда были таковыми – из металла или обрамленных фарфором кристаллов, – то удивительно, что никто на Эмеше этого не заметил. Впрочем, никто не заметил и нейронного кружева, окружавшего серые клеточки ее мозга.
Улыбка Валки заколебалась, смягчилась.
– Думаете, поэтому он так долго живет? – спросила она, сложив руки на груди. – Кхарн Сагара?
По правде говоря, об этом я даже не задумывался, но предположение Валки показалось верным. Я представил эту серийную жизнь, где каждая серия была звеном цепи, тянущейся от мальчика из легенд, мать которого погибла под выстрелами Возвышенных.
– Возможно, – ответил я. – Учитывая все его машины.
– Дети… – повторила Валка, качая головой.
Темные пряди волос выбились из-за аккуратных ушей. Мне захотелось вернуть их на место. Но я лишь пригладил свою прическу, как будто некое волшебство могло этим действием уложить ее волосы.
– Вряд ли они только таким занимаются, – сказала она.
– Уверен, что не только, – согласился я. – Но все остальное доступно и в других местах. У Возвышенных или на станции «Март». Не знаю, зачем кому-то лететь сюда, если можно получить желаемое где угодно.
Валка согласилась, и я добавил:
– Мне кажется, я нашел путь вниз.
Я рассказал ей о ступенчатом колодце и двери, у которой меня застукал Юмэ. О Лестнице орхидей и непонятном существе.
Валка потерла подбородок. Ее взгляд растекся в раздумьях. Голос также звучал отстраненно:
– Думаете, оттуда можно попасть к морю?
– Там, внизу, был высеченный в скале тоннель. Не похожий на это. – Я обвел рукой бетонную коробку комнаты. – Думаю, эти тоннели и купола были здесь изначально.
Я вспомнил, как Айлекс предположила, что купол был возведен над кратером, а лед над ним накопился в последующие эпохи. Нетрудно было представить, что первые поселенцы могли использовать кратер в качестве стартовой площадки для ракет и укрытия от бушующих над планетой ветров.
– Скорее всего, – добавил я, – пирамиду и другие сооружения достроили уже при Кхарне. Они выбиваются из общего стиля.
– То есть не он все это построил?
– Полагаю, вы слышали легенды.
Валка издала утвердительный звук, и я продолжил:
– Все это наверняка выстроили Возвышенные. На заре Империи, когда еще не было Джадда, Тавроса и всего остального.
Даже думать о тех далеких временах было сложно. Кхарн родился спустя несколько столетий после Войны Основания, Адвента и Вознесения Земли. Те времена мало отличались от мифов, что рассказывала моя мать, ведь прошлое для нас все равно что сказка, а великие исторические деятели подобны сказочным героям. То, что я оказался здесь и поговорил с самим Сагарой, было равнозначно встрече с настоящим Сидом Артуром. Того и гляди в камень у подножия Лестницы орхидей вонзится меч Марса.
Те, кто считает, что в легендах нет правды, – глупцы.
– Выходит, легенды правдивы? – спросила Валка. – Он построил свой дворец с помощью искусственного интеллекта мерикани?
– Деймона? – уточнил я и почувствовал укол старого страха, что за нами наблюдают, несмотря на гарантии Юмэ и уверения Валки в том, что мы одни. – Все возможно. Это может объяснять…
– Объяснять, почему мы потеряли контроль над кораблем, когда покинули «Загадку», – перебила Валка, задумчиво теребя нижнюю губу. – И почему мы не можем подключиться к их системам.
Сложив руки за спиной, доктор принялась расхаживать взад-вперед мимо двери и заметила как бы между прочим:
– Опять вы гримасничаете.
