На мальчике была свободная накидка из разноцветных лоскутов – коричневых, зеленых и серых. На шее – длинная нитка бус. Широконосый, с маленькими приплюснутыми ушами и тонкой косичкой волос, он подошел к сидящим на траве людям. Задержал раскосые глаза на Сынке, а когда тот поднял на него половинчатое лицо – резво повернулся к Нэю.
– Сахиб, можно идти.
Колдун встал.
– Тогда пошли.
– Георг, вы не передумали?
– Нет, Алтон. Вы с капитаном Пакинсом остаетесь здесь. Наблюдаете. Если мне понадобится помощь – выстрелю два раза.
– Даже при малейшей угрозе.
– Даже при малейшей.
– Хорошо, – сдался маркиз.
Нэй проверил сумку: полные магазины для пистолета, амулеты, пузырьки, фляжка с водой, лепешки с маринованными овощами. Мысленно позвал Вийона и тут вспомнил, что отправил фамильяра на разведку.
Хозяин?
«Ничего… я так…»
Мне вернуться?
«Нет. Осматривайся».
Перед тем как последовать за проводником, Нэй поднял трубу и снова посмотрел на город в темно-зеленом бассейне. Долина тянулась с запада на восток на протяжении десяти миль. Три оконечности представляли собой почти вертикальные скалы (утесы южной оконечности обрывались у самой Реки). Словно природа или сила, с ней сопоставимая, намеренно устроила это убежище для вампиров, чтобы человек не мог нарушить их неестественную жизнь. Попасть в лощину можно было через проход, спустившись по крутому скату.
* * *
Нэй шел за проводником. Осторожно ставил ноги, придерживаясь за лианы и низкие ветви. Иногда попадались горизонтальные участки, которые не требовали постоянного напряжения мускулов.
Мальчик остановился на небольшой лужайке, показал рукой.
– Осторожно, сахиб. Здесь быть ямы. Раньше ловить хищника.
– И много ловить?
– Тигра ловить. Пантера. Ягуар. Их детеныш.
Нэй прислушался к джунглям. Мечтательная тишина рассыпалась далеким тявканьем шакалов, перекличкой слонов, близким обезьяньим криком.
– Ракшасы охотятся на зверей?
Мальчик задергал плечами.
– Я не видеть. Но думать – да. Ночью хищник выходить. И мертвый человек выходить.
– А днем кто охотится?
– Большой кошка нет, кроме тигр. Но они редко нападать на человека.
Уклон стал ощутимее, Нэй и проводник будто спускались под землю. Колючие кусты цеплялись за одежду. Сочно пахло листвой, ветерок приносил с запада торфяной болотистый душок.
– Почему вы так боитесь ракшасов? Они страшнее плохого человека?
– Они болеть.
– Болеть?
– Да, сахиб! Они передавать болезнь. Человек их убивать, а потом умирать. Не сразу, но умирать.
Нэй с сомнением покачал головой.
Они спускались, укрытые плотной зеленью, и тут что-то хрустнуло впереди и справа, под склонившимся над обрывом саловым деревом. Схватившись за лианы, Нэй глянул вниз. Кряжистые корни торчали в воздухе огромной птичьей лапой. В просветах покачивалось человеческое лицо, уродливо-пустое, почти черное, запрокинутое. Мертвец смотрел на Нэя красными выпученными глазами. Шею мертвеца стягивала гнилая веревка, обрывок свисал на узкую грудь, впадину между острыми плечами. Висельник. Его лицо было черным из-за крови, которая перед смертью хлынула в голову через артерии и позвоночник.
Вокруг мертвеца зашевелились, затрещали кусты – костлявые синие руки потянулись к Нэю. Почуяв быструю горячую кровь, вампир прыгнул.
Синие пальцы схватили за голенище сапога из акульей кожи. Нэй начал валиться вперед, правая нога, на которой повис мертвец, соскользнула с корня. Гад тянул вниз. Тяжелый, не стряхнуть. Над головой скрипели и шуршали джунгли. Сапог не сползал, сидел на ноге плотно. «Перебьешься, тварь!» Вцепившись в лиану и тем самым удерживая себя над обрывом, Нэй свободной рукой расстегнул клапан кобуры, откинул крышку и вытащил пистолет.
Вампир подтянулся, схватился за носок сапога, вскарабкался выше. Острые когти вонзились Нэю в подколенную ямку. Мертвец разинул пасть. Длинные острые зубы тускло отливали красным.
Сунув ствол в пасть существа, Нэй спустил курок. Грохнуло, заложило уши. Черное лицо дернулось. Вырвав кусок позвоночника, пуля вышла из спины твари, воздух наполнился серой пылью. Вампир разжал пальцы.
В это мгновение громко лопнуло низкое зеленое небо: лиана, за которую держался Нэй, оборвалась, и он полетел вниз. Удар о землю. Из легких выбило воздух. Кувырок. Удар. Нэй катился по косогору, сминая большие влажные листья. Приложился головой о камень или бугорок. На секунду ослеп от боли. Зашарил, выискивая пистолет. Рука наткнулась на что-то гладкое и длинное.
Кто-то навалился сверху, темный на фоне широких листьев, закрывших небо. В нос шибанул густой трупный запах. Еще одна тварь!
Прижала, завозилась, горячо ударила по щеке. Нэй заслонился локтем, заворочался под вампиром. Саданул тем, что попалось под руку. Совсем рядом лязгали страшные клыки, окатывало смрадом. Горели злобой красные глаза. Когти полоснули по предплечью. Нэй схватил вампира за горло, сухое и шершавое, как кора, сдавил, оттолкнул, силясь распрямить руку. Другой рукой – каким-то гладким оружием, заостренным с одного конца, – влепил в оскаленную голову, в черную корку, которая прихватила грубые волосы. Из груди колдуна вырвался хриплый стон. Он снова ударил. Мертвец выгнул спину, дернулся из хватки – Нэй не отпускал. Вампир пропахал ему грудь когтями. Больно. Горячо. Только сейчас Нэй понял, что у противника нет второй руки. Хоть в чем-то повезло. А еще он наконец понял, чем отбивается от гадины. Что подобрал в траве.
Свежие раны сочились кровью, к ним тянулись синие губы, блестящие клыки.
Заглушив боль заклинанием и прогнав багровую пелену, Нэй расслабил руку, которой отталкивал вампира, и, когда тот упал на него, – с размаху вогнал оружие в череп твари. Мертвец судорожно забился, затих, красные глаза остановились, и Нэй отшвырнул его прочь. Тут же взвился на ноги, готовый продолжить схватку.
Вампир не шевелился. Из его височной кости торчала бедренная кость, острым обломком которой Нэй умертвил ракшаса.
Желтая человеческая кость.
Колдун выругался и отер руку о штанину. Упал на колени и зашарил в траве. Вскрикнул, когда ладонь коснулась холодного металла. Под карликовыми пальмами зашипели гремучие змеи.
С пистолетом в руке Нэй пошел вперед, осматриваясь. Другую руку он держал на эфесе шпаги.
Убитый вампир лежал на спине. Из раны не вытекло ни капли крови. Серая пыль – и только. Серая кожа словно тлела по краям разрывов. Мертвец был голый, но это была нагота оголодавшего хищника – костистая, жилистая, окаменелая. Нэй не мог рассмотреть в ней человека.
