В сумерках начался город, широкая улица уперлась во дворец раджи. Вернее, в комплекс из шести гранитно-мраморных дворцов, которые скрывались за фасадом зданий, отчего конгломерат напоминал крепость. Комплекс, город в городе, возвели в качестве столицы объединенного княжества.
У огромных входных ворот из кованых железных прутьев их встречал старший факир Рави. В белом платье и тюрбане – два бледных пятна, вытянутое и круглое, – он смахивал на призрака. Не поэтому ли занервничала Лилу – глухо зафыркала, помахивая хоботом?
Ворота распахнулись. Рави терпеливо дождался, когда гости спешатся.
– Великий раджа Пандей готов вас принять.
«Да будет благословен этот день», – едва сдержался Нэй.
– Завтра. Рано утром.
* * *
В этой части комплекса Нэй еще не бывал.
Благоухали чайные сады. Широкие каменные ступени сходили к мутным прудам: калькуттцы превратили купание в ритуал. Горели на солнце маковки храма, который казался грудой восточных сладостей. Каменные изваяния буквально облепили святилище: разноцветные божества, демоны, люди и животные. Трехгрудая богиня с рыбьими глазами. Бог-слон. Многорукий усатый богатырь. Женщины с ножами и музыкальными инструментами. Отдыхающая корова. Клыкастые морды, что исторгали радужное пламя. Нэй не нашел двух одинаковых скульптур.
Рассвет выбелил небо. Впереди семенил босоногий мальчик-слуга. Видимо, Рави отвлекли дела поважнее, чем сопровождение чужеземного гостя в королевский дворец.
«Где раджа прячет свой гарем? В этом крыле, в том?»
Зигзагообразная площадь вывела к зверинцу. Людей в клетках было больше, чем зверей: метисы кормили и наглаживали дрессированных пантер, рысей и львов. Гривастый самец жмурился от удовольствия, пока смотритель хлопотал над ним с огромным гребнем.
Над двориками и садовыми аллеями нависали дворцы – каждый в своем архитектурном наряде. Нэй обошел очередной пруд, посреди которого прямо из кристально чистой воды – здесь купались только рыбы – росло разлапистое дерево. На голых черных ветвях, расцвеченных искусственными листьями, сидели механические птицы. Золотые и серебряные. Ладно сделанные, хитро. Они не только поднимали и опускали крылья, все в пластинках-перышках, и поворачивали голову – птицы переливисто щебетали. Нэй заслушался и засмотрелся. Кнутмастер Серпис пришел бы в восторг; Нэй представил, как взволнованно шевелятся пышные усы начальника полиции Полиса. Который год Серпис безуспешно трудился над певчим экземпляром, экспериментировал с тонкими мембранами и воздушными мешками.
Дул ветер, шелковые листья трепетали. Чирикали механические птицы – тише, тише. Мертвое черное дерево осталось позади. Приблизилось живое.
Мальчик-слуга провел Нэя мимо великого баньяна, дерева с сотней стволов и воздушным островом кроны. В густой райской тени двигались смуглые женщины, обернутые красной тканью. Ходили вокруг баньяна.
«А калькуттцы любят походить», – отметил Нэй. В местной пагоде он видел широкий коридор вокруг алтаря, по которому кружили верующие. Человеческие гусеницы. Не в пример прихожанам Храма Распятого Человека, коленопреклоненным, машущим руками-крыльями.
– Эй, – позвал колдун мальчика. – Ты понимаешь речной язык?
Слуга услужливо закивал.
– Да, сахиб. Дипак знать много языков. Дипак понимать.
– Что они делают? Это связано с религией? Религиозная ходьба?
Мальчик подумал и кивнул.
– Если долго ходить, то муж долго жить.
– А это… жены раджи?
Мальчик чего-то ждал.
– Великого раджи Пандея, – уточнил Нэй.
Слуга понял по-своему: повернулся и припустил по аллее, спеша доставить гостя к правителю города-острова. Нэй пожал плечами и пошел следом.
На подступах к королевскому дворцу выстроились вооруженные гвардейцы. Во двориках толпились мальчики-слуги и евнухи в шелковых нарядах, подпоясанные кушаками.
Проснувшись сегодня, Нэй обнаружил в комнате дорогие одеяния, кашемировый костюм, расшитый золотой нитью, но предпочел черные брюки, черный сюртук и широкополую шляпу с пером.
Он поднялся по широким ступеням и вошел во дворец. Внутри было не так жарко, как в покоях Нэя: благодаря бесчисленным окошкам и вентиляционным отверстиям помещения хорошо продувались. Стены и колонны оплетала глубокая резьба – будто косматые пряди лиан въелись в мрамор.
Его провели в круглый зал. Пол был выстлан жемчужно-розовым и лиловым мрамором с вкраплениями речных раковин. Изящный узор обегал узкие сахарные колонны и небольшие бассейны, отделанные изумрудно-зеленым кафелем, в которых плескались фонтаны. Повсюду были цветы – на мраморных парапетах бассейнов, в бамбуковых кадках, на приземистых столиках.
Представ перед раджой, колдун увидел, что Пандей восседает на эбеновом троне, инкрустированном драгоценными камнями. Камнями было усыпано и белоснежное облачение раджи. Солнечный свет преломлялся в сверкающих гранях. Нэй шагнул вперед, чтобы ослепительный блеск не так сильно ранил глаза.
Раджа едва заметно подался вперед. Это был большой рыхлолицый мужчина, с курчавой, темной как чернила бородой.
– Рад видеть в моем дворце прославленного Георга Нэя, подвигами которого восхищается весь Мокрый мир.
В ранний утренний час, несмотря на яркий наряд и обступающую роскошь, раджа выглядел… «не ахти», подумал Нэй. Бледная кожа, синюшные пятна под красными слезящимися глазами. Как будто Пандей не спал несколько дней или предавался обильным возлияниям.
– Великий раджа, – поклонился Нэй.
Пандей поморщился, словно ожидал, что заречный колдун бросится ниц.
Раджу окружал официальный мир: военачальники, старшие офицеры, губернаторы, управляющие. Нэй обежал всех глазами и не увидел Рави. Это не значило, что браматма и его факиры не наблюдают за круглым залом. За ним – чужаком.
После обмена любезностями раджа спросил:
– Мои слуги оказали вам должное уважение? Не впали в крайности?
– Благодарю. Мы злоупотребляем вашим щедрым гостеприимством.
– Продолжайте. Всегда есть «но».
– Но мы приплыли не отдыхать.
– И уж, верно, не болтать о важных делах в столь напыщенной толпе. – Раджа поднял волосатые ручищи, которые будто выпали из широких рукавов, только не вниз, а вверх, и два раза хлопнул в ладоши, грозно оглянулся по сторонам. – Оставьте нас.
Официальный мир, насмотревшись на заречного колдуна, потек к дверям, за которыми ждали столы с угощениями. Через несколько минут у трона остались только две изумительно красивые рабыни с хрустальными кувшинами в руках. Одна из них подошла к Нэю. Вино было ледяным и пряным, обжигало горло. Нэй отдышался и сказал:
– Могу я узнать о безотлагательных делах Каххира Сахи, придворного колдуна Полиса? Мы здесь уже пятый день…
