Нэй кивнул.
– Веди.
Он коснулся ее плеча, и увидел мир глазами конгеры, прошмыгнувшей под килем судна, и направил когг между коралловыми нагромождениями и песчаными косами. Избегая шельфов и острых как бритва скал.
– Стоп! – приказал Нэй, когда картинка померкла и Лита завалилась на него, заслонив лицо руками. – Спустить парус!
* * *
– Что ты видишь?
– Мертвых… посмотри сам…
Нэй посмотрел.
Мертвецы стояли на воде плотным рядком, будто не желая, чтобы судно шло дальше. Предупреждали об опасности. Мертвые капитаны и матросы в изорванных истлевших одеждах, с раздувшимися телами и пустыми глазницами.
Он видел их сквозь туман, и что-то еще – за ними… похожее на огромный плот.
Нэй сморгнул черное видение.
– Глаз!
Томас вложил ему в руку трехколенную зрительную трубу, и Нэй припал к окуляру. Покрутил колесико, фокусируясь на плавучем помосте.
Плот – широкий, как Река, – был сколочен из обломков парусников: каракк, коггов, каравелл, джонок, мтепи и гичек. Мачты, надстройки и разломанные на части корпуса. Кладбище флотилий, растекшееся по воде деревянной пленкой, стянутое каболками и линями, густо поросшее водорослями. Атолл был запружен досками, брусьями, килями, шпангоутами, бимсами и носовыми фигурами.
Матросы убрали парус.
Нэй присел рядом с Литой.
– Они хотят нам что-то показать, но не хотят, чтобы мы подплывали ближе. Как это понимать?
Лита ответила не сразу.
– Они не хотят, чтобы мы подплывали на корабле.
Нэй обдумал это и поднялся.
– Спустить шлюпку!
* * *
Туман, везде туман. Плот исторгал его как дыхание.
Нэй ступил на плот и привязал лодку. Следом за колдуном из шлюпки выбрались Томас и голем. Хлипкая конструкция заскрипела под весом здоровяка и глиняного человека.
Томас шел, выставив перед собой багор. В руках Нэя были пистолет и шпага.
Вода плескалась о бревна. Из мглы выплыла голова деревянного льва, потемневшая от влаги и мха. Точно такая же украшала нос судна Джорди Каллена.
Нэй остановился, прислушиваясь.
Тишина длилась полминуты, потом он услышал странное эхо, которое донеслось откуда-то спереди, издалека. Оно приближалось, потом стихло, развеялось, как акустический туман. Нэй пошел дальше.
– Кэп… – вырвалось у Томаса. Лицо матроса перекосилось от страха.
Нэй снова уловил звук шагов, ближе, намного ближе. В этих звуках было что-то неотвратимое и жуткое. Нэй замер, пропустив голема вперед. Ему показалось, что он различал что-то похожее на кашляющий смех или издевательский хрип.
Нэй устремился на это демоническое звучание, желая поскорее получить ответ на вопрос: кого скрывает туман? Он ускорил шаг. Он был целеустремлен, как и невидимый противник, и поэтому не испытывал страха. Вийон вытянулся в струну, запустил когти в спину колдуна.
Плот покачивался на волнах. Расстояние сокращалось, и Нэй понял: скоро. Томас спотыкался и таращил глаза, но шел рядом.
Нэй остановился и замер. Сделал знак матросу. Обездвижил голема. Достал из кармана пузырек с серебристой жидкостью и разбил о доски.
Серебряные искры подожгли грязное марево, словно туман был тополиным пухом.
Помост сотрясали тяжелые шаги… Из расступившегося тумана выскочил человек, настолько огромный, что в первое мгновение колдун принял его за зеркальное отражение голема. Семифутовый гигант с багровым лицом и напряженной бычьей шеей, он летел навстречу Нэю. Сжатые губы были пробиты рыболовными крючками. Глаза безумного рыбака горели жаждой убийства. Свирепость взгляда гиганта могла подломить колени даже бывалому воину. Только не Георгу Нэю.
Кровь неслась по его жилам расплавленным свинцом. Нэй с усилием избавился от мысли об отступлении. От всех мыслей до единой; кто перед ним, придется выяснить позже. А на что способен противник, он узнает прямо сейчас.
Череп Нэя наполнился гудящим мычанием, исходящим из глубин брюха гиганта.
Колдун хладнокровно навел пистолет и выстрелил рыбаку в грудь.
Вместе с гильзой над пистолетом взлетело облачко дыма. Резко запахло порохом.
Пуля не остановила гиганта. Срикошетила от панциря: бивней и раковин, вплетенных в накидку из рыболовной сети.
Нэй взял на мушку багровое лицо и нажал на спуск. Гигант на бегу закрылся рукой, в которой сжимал огромный ржавый крюк. Выстрел. Выстрел. Выстрел… Прицельной стрельбе мешал неровный раскачивающийся настил. Нэй разрядил пистолет и, выхватив шпагу, опустил ее на пятнистый лысый череп гиганта.
Клинок со свистом рассек воздух. Рыбак двигался с быстротой болотной кошки. Он не только ушел от удара, но и едва не подцепил Нэя на крюк – колдун отпрыгнул и сразу подобрался, готовый к новому прыжку. Мышцы гудели, как натянутый лебедочный трос. Он взмахнул шпагой, сделал выпад правой ногой и нанес круговой удар – рыбак отбил клинок над головой! – ударил снова – рыбак увернулся.
Быстрые удары Нэя не достигали цели. В действиях гиганта не было системы – только хаос и безумие. Каждая встреча шпаги с крюком отдавалась болью в вооруженной руке Нэя, который атаковал скачками, отбегал назад, прыгал влево и вправо. Колол и рубил. Менял позиции. Тщетно! Гигант был проворнее и сильнее.
Проворнее и сильнее, даже когда в бой вступил Томас.
Нэй пустил в сознание мысль о смерти. Понял, что проигрывает. Сюртук и плащ из бурой кожи свисали клочьями. Раны кровоточили. Острому крюку гиганта всегда не хватало лишь самой малости, чтобы сделать их смертельными. Нэй поставил всё на один-единственный скоростной выпад.
Томас пытался достать безумца гарпуном.
Сейчас! – пискнул Вийон.
Нэй резко шагнул вперед и молниеносно распрямил руку в локте.
Острие шпаги проткнуло пустоту.
Кулак гиганта прилетел откуда-то слева и снизу, и в следующий миг колдун оказался в воздухе. Грудную клетку словно расплющил паровой молот, еще не до конца прирученный, но обещающий изменить производство Полиса. Нэй кувыркнулся в небесах и оказался в воде, проломив, как корку льда, настил из лодочных весел, скрепленных лентами парусной ткани.
Удар вышиб из него дух, оборвал нить заклятия, связывающую с Вийоном. Холодная вода накрыла с головой, в щиколотки вцепились водоросли, холодные пальцы. Нэй ринулся вверх.
Вынырнул и стряхнул с лица волосы. Шляпа осталась под водой. Он схватился за край проруби, острая щепа впилась в ладонь.
«Вийон?»
Зверек полз по торчащей из воды мачте. Мокрый до кончика хвоста, но невредимый.
«Томас?»
