Томас рассказывал о «Проклятом скитальце». В юности он лично столкнулся со «Скитальцем» у берегов Мокрограда. Сынок думал, наставник привирает…
Половинчатое лицо Сынка соединилось гримасой отчаяния. На стороне Полиса сражались калькуттцы – бежавшие при первой же возможности – и словяки, храбрые, но уступающие противнику как в плане вооружения, так и в вопросах стратегической хитрости. Колдуны Лингбакра призвали в союзники тьму. И не проще ли сразу пустить себе пулю в висок?
Корабль-призрак двигался, разрезая скопление судов. Неумолимо пер, окуренный зловонными испарениями. В сознании Сынка мелькнул причудливый образ: железная черепаха, ползущая по заснеженной равнине. Откуда взялась эта ассоциация, Сынок понятия не имел.
Мышцы деревенели, но он поднес зрительную трубу к слезящемуся глазу.
И тогда мертвые спорхнули с палубы «Скитальца», как жуткие чайки. В небо воспарили зыбкие тела. Линза увеличила невообразимую тварь, летящую над мачтами: голодная морда, развевающееся рубище. Тварь камнем рухнула вниз, а Сынок выдохнул сипло.
Мертвые падали на трирему, преследовавшую куттер. И без зрительной трубы Сынок и его люди видели этот неравный бой: призраки смели верещавших падальщиков. Они цеплялись за них и поднимали в воздух, и там вгрызались рыбьими зубами в глотки. Через миг трирема опустела, залитая кровью. А мертвецы ринулись на соседнюю галеру.
Речные пехотинцы, рекруты, артиллеристы, контуженный капитан «Брегди» и умирающий капитан «Алкиона» смотрели, как полчища, исторгаемые ужасающим кораблем, атакуют армаду изгнанников. Прошивают насквозь паруса и окатывают темной волной пиратские бригантины. Точно крылатые хищники, пробравшиеся в загон к ягнятам.
И ни один из этой голодной стаи не заинтересовался куттером Сынка или любым другим судном полисцев. У них были свои предпочтения в еде. Или, скорее, их что-то сдерживало: Сынок содрогнулся, перехватив взгляд алчных глазищ. Тварь повисла в дыму в тридцати футах от куттера и облизнула клыки. Сынку показалось, что это Томас, его наставник, седовласый матрос. Но разве добрейший Томас мог смотреть так жадно, так яростно жаждать мяса живых?
«Мне померещилось», – убеждал себя Сынок.
Тварь метнулась к улепетывающему клиперу и стащила с кормы сразу двух ящериц. Баркалоны под черными парусами проталкивались прочь, уходили галеры – подальше от этой кровавой вакханалии.
А союзникам оставалось лишь наблюдать и молиться.
– Они на нашей стороне, – прошептал Сынок изумленно. Правая половина лица отразила суеверный страх, левая – торжество. Капитан воздел к грозному небу кулаки и прокричал во всю глотку: – Мертвые на нашей стороне!
* * *
Стоя на коленях, заслонив собой труп от оборванцев, которых Руа именовал «офицерским составом», Артур Сорель выслушивал короля. Он почти прижал ухо к бескровным губам и согласно кивал тишине. Решив, что этого достаточно, он закрыл мертвецу веки и поднялся.
– Руа умер, – объявил он, радуясь, что единственный врач плавучего острова сейчас пилит конечности на передовой. «Офицеры» чавкали табачной жвачкой и изучали труп мутными глазками. Северянин, такот, всеядный братец – сборная солянка со всех излучин Реки. – Последней волей Руа было назначение меня главнокомандующим. – Сорель говорил бесстрастно, однако внутри напрягся, готовый в случае неповиновения выхватить оружие. Пистолет, подаренный ему Маринком на пятидесятилетний юбилей.
Но офицеры приняли известие равнодушно: да хоть донная гиена, нам-то что? Справедливо дели добычу и правь вдоволь. Ни к чему им был этот цирк с аудиенцией у мертвеца.
– Унесите тела, – велел новоиспеченный вожак. – Рыжего бросьте в сточную яму, а тело короля мы похороним с почестями.
Оборванцы лениво исполнили приказ. Лысый затылок Руа ударялся о половицы, пока труп бесцеремонно волокли.
– Будете жрать? – поинтересовался трактирщик.
Тошнота подкатила к горлу Сореля. Он побледнел и отдышался.
– Позже. Оставьте меня.
Трактирщик харкнул на пол и удалился. Обессиленный Сорель прислонился к стене.
Вот как оно обернулось. Вот куда привело Сореля течение вечной Реки. Умственно отсталый рыбак прикончил Балтазара Руа. О Творец, существуешь ли ты еще?
Сорель поднял отяжелевшую голову и обнаружил, что не один в оскверненном храме. На скатерти, среди объедков, восседала крыса, бывший фамильяр Элфи Наста. Руа нашел общий язык с блуждающим духом и отослал на разведку в Полис. Волшебный шпион поглядывал на Сореля и дергал розовым хвостом.
– Маринк выжил?
Крыса спихнула со стола рюмку.
Сорель устало выдохнул. Герцог, поправший Гармонию, убит. Голубоглазый мальчишка и другие жертвы Левиафановой ночи отомщены. Но вместо радости глава «Черного кабинета» ощутил опустошение. Страшную бездну в груди.
– Галль занял дворец?
Крыса опрокинула вторую рюмку.
– Галль мертв?
Фамильяр утвердительно хлестнул хвостом.
– Батт? – Третья рюмка звякнула. – Томас Дамбли? – Четвертая разбилась.
– Заговор сорван? Все мертвы?
Крыса смотрела на Сореля почти сочувственно. Хотя ему наверняка показалось. Духу было начхать: Сорель, Руа, Маринк. Пожалуй, лишь смерть Нэя доставила ей удовольствие.
Тайный агент рухнул на стул. Заскрипели ножки. Он таращился не мигая на лужу сворачивающейся крови. Ему стукнул пятьдесят один год, но по ощущениям – лет девяносто. Предки Сореля умели только прислуживать и идти по ветру. И вдруг ветер затих, а хозяева закончились. Все мертвы. Будто Гармония, не выдержав постоянного переписывания законов, бросила Мокрый мир на произвол судьбы. И теперь Сорель руководит городом-крепостью – худшая из судеб. Самая незавидная.
Дверь распахнулась без стука, в трактир влетел северянин с лицом, изъеденным оспой.
– Сэр новый король! Как вас там?
– Сорель, – просипел тайный агент.
– Сэр Сорель! Наши корабли драпают!
– Вот как? – Будто дюжина шпаг вошла агенту в глотку и пригвоздила к стулу.
– На стороне союзников мертвецы. У них есть могущественный некромант, он повел на нас армию призраков. «Голодный» уничтожен. Клановцы бежали. Пиратский флот разбит.
– Кто же остался? – спросил Сорель не своим голосом.
Северянин почесал рыхлую скулу.
– Лингбакр, сэр… э… новый король.
«Лингбакр», – мысленно повторил Сорель. Теоретически плавучий остров мог атаковать Полис, заручиться поддержкой рыбаков, взять крепость в осаду или протаранить куртины. А что дальше? Грабеж, изнасилования, разорение Оазиса – это ясно. Но что насчет Гармонии и власти?
Крыса, утратившая интерес к политике, умывала мордочку. У Сореля не было ни советчиков, ни командиров. И он сказал, с трудом контролируя голос:
