– Ти-ти-тихон!
– Тшш! – шикнул тот. И, быстро топая, пробежал к выходу. Дверь скрипнула, закрываясь. Аглая открыла глаза. В полутьме комнаты, освещенной лишь огнем очага, слышался храп Святозара и тихий посвист Радомира. Пищал, подергивая лапками на скамье у стола, хорь. Аглая поднялась, потянулась и прошла к окну. В лунной ночи явственно и жутко выступал купол Храма. Темные точки кружили над ним.
«Вороны, – уверенно подумала Аглая. – С тех пор как мы пришли, они кружат и кружат, оголтелые, нет спокойствия». Птицы словно услышали Аглаю, смолкли, собрались вместе, в одно темное пятно.
Чудится?
Аглая протерла глаза и в следующий миг с трудом сдержалась, чтобы не вскрикнуть. В нескольких шагах от окна стояли три силуэта. Длинные темные платья колыхал ветер. Тени стояли, обернув головы к единственному окну, испускающему тусклый свет. К тому, в которое смотрела, остолбенев от страха, Аглая.
– Ведьма? – прошелестел вопрос.
Аглая, как ни старалась, не могла оторвать глаз от силуэтов.
– В Храм? – качнула головой вторая.
– Светлая? – вставила третья.
И тут же все оказались рядом с окном. Три бледных лица всматривались в Аглаю.
– Ведьма! Светлая! В Храм! – зазвучали голоса.
Порывом распахнуло дверь, ударило прохладным воздухом, огонь полыхнул и погас. В избе стало темно. Тени скользнули внутрь. Длинные платья прикрывали босые ноги, словно порхающие над землей. Аглая кинулась к лавке, где отдыхала, она оставила на ней свой клинок. Никто – ни Святозар, ни Радомир, ни спящий хорь – даже ухом не повел.
Тени женщин окружили Аглаю. Призрачная рука поманила за собой. И Аглая, так и не взяв клинок, шагнула следом.
– Ведьмы! – прошептала благоговейно. – Навьи!
Они остановились, склонили головы в знак приветствия:
– Мы ждали… Мы верили… Мы отведем…
– Я разбужу остальных…
Навьи заметались вокруг. Закружили, забормотали быстро:
– Нельзя, нельзя… Место заповедное. Только ведьма может… нельзя… живому…
– Но как же? Я не могу оставить их здесь.
– Можешь, можешь… – Навьи тянули Аглаю из дому, и она безропотно шла, сама не заметив, как пропала заросшая бурьяном улица и по сторонам появились деревья.
Только когда возвысились из тьмы кресты на холмиках, она вдруг пришла в себя. И волосы на голове зашевелились. У каждой из могил стояла мертвая ведьма. И все они смотрели на нее.
– Светлая… светлая, без дара, – пронеслось ветром меж крестами. – В Храм… Храм…
От одного креста отделилась высокая навья. Скользя между могилами, остановилась в шаге от Аглаи.
– Идем, – протянула призрачную руку. Та коснулась Аглаиной ладони. Девушка вздрогнула. От ведьмы исходил холод. – Я укажу…
И снова помутилось в глазах. Передвигала ли Аглая ногами, или все вокруг просто исчезло, размылись в сознании могилки, растаяли в ночном воздухе навьи, все, кроме одной, ведущей ее сквозь густой лес. Храм вырос внезапно, встал на пути с покосившейся дверью, возвышавшейся над одной-единственной ступенью, и та с прогнившими досками.
Мертвая ведьма впорхнула в открытую дверь. Махнула рукой, зазывая Аглаю.
Старая половица жалобно скрипнула под ногами, давая знать об их приходе.
Навья, чуть касаясь ногами дощатого пола, шла по Храму. В высоких сводах облупившиеся образы смотрели на пришедших грустными глазами. В разбитые стекла окон заглядывала удивленная луна. Ведьма подошла к старой, потертой временем двери и пропала за ней. Аглая поспешила следом. За дверью зиял кромешной темнотой проход. В лунном свете угадывался узкий коридор, уходящий вниз. Навья уже спускалась. Но едва Аглая шагнула на ступень, сразу поняла – это будет нелегкий спуск. Через тонкие трещины меж каменными ступенями пробивалась вода. Ступени склизкие, устоять на них трудно. Мало того, едва Аглая сделала пару шагов, как дверь с хлопком закрылась, погрузив ее в полную тьму. Аглая нащупала стену и, шаря по ней рукой, начала спускаться. Ноги скользили по сбегающим струйкам. Аглая про себя позавидовала и изумилась прыти своей провожатой, едва поспевая за удаляющимся миражным светом навьи. Но, спустившись на несколько ступеней, поняла: навья слишком быстра. А еще через пару ступеней свет пропал далеко внизу. Аглая оглянулась назад. Да что толку, тьма там стояла точно такая же.
«Да и поздно возвращаться. Я уже в Храме. Теперь только вперед!»
Она пару раз вдохнула-выдохнула, успокаивая тревожное сердцебиение, и продолжила медленно спускаться.
Ступени тянулись и тянулись, вода журчала то сильнее, то слабее. Сапожки, так кстати подаренные хозяйкой постоя, промокли, и в них хлюпало.
– Эй! – позвала Аглая пропавшую навью.
Звук отразился от стен и, вернувшись обратно эхом, резанул по ушам.
Аглая про себя отсчитывала ступени. Когда досчитала до ста, остановилась, переводя дыхание. От напряжения дрожали ноги, а ладони покрылись неприятной слизью.
«Это какие-то бесконечные ступеньки. Я что, в преисподнюю спускаюсь?» – подумала и невесело улыбнулась своим мыслям. Какая уж тут преисподняя? Ад, он вон, наверху, в темной чаще леса, в обозленной жрице, завладевшей телом ее подруги, в навечно остановившихся глазах Риты. В черных зрачках Тимира. При мысли о Тимире ноги соскользнули, и Аглая шлепнулась на ступень, больно ударившись копчиком.
«Черт! – От боли навернулись слезы. – Господи, я никогда отсюда не выйду. Я устала и больше не могу. И навья пропала. А может, это и не ведьма? Может, меня сюда специально нечистые заманили? И ведь никого рядом нет. – От страха по коже пошли мурашки, тело начал бить озноб. Вот так! Сама, дура, поплелась за призраками. И зачем? А разве она понимала, куда шла? К боли прибавилась обида, и ей захотелось завыть. Аглая шмыгнула носом, обняла себя руками и начала раскачиваться из стороны в сторону на холодных ступенях. Ноги озябли, ледяная вода бежала журча. – Вот и все! Здесь и помру. И надо же так глупо попасться. Дура!»
«Хлюп, хлюп», – послышалось внизу.
Аглая перестала раскачиваться, прислушалась.
«Хлюп, хлюп», – поднималось по ступеням.
«Хлюп, хлюп», – а следом дребезжащее ворчание:
– Абргн, драмкам, рам, до-док.
Аглая вскочила, поскользнулась, успела ногтями вцепиться в склизкую стену:
– Эй, кто здесь?
– Драм, подрав, до-док!
Внизу появился небольшой огонек, он поднимался к Аглае, издавая хлюпанье и непонятное бормотание. Аглая вжалась в стену. Бежать вверх бессмысленно, только ноги переломаешь.
– Дика повери, стрампарам.
Чем ближе, тем явственнее проступал силуэт, несший в руках факел. Поднимавшийся был чуть сгорблен, голову скрывал платок. Длинная юбка волочилась следом. Древняя бабка поднималась навстречу Аглае, неся полную тарабарщину.
