— Понятно, — сказала Люба. — А может быть, не надо было вот так — спонтанно?
— Если дети любят друг друга — пусть женятся, — благословил Семен Васильевич.
— Нас никто ни о чем не спрашивает, — вздохнула Анна Степановна. — Хорошо хоть в известность ставят.
— Банкет оплатим, — поставил точку Геннадий и умиленно посмотрел на дочь.
Гости вскоре засобирались, отказавшись от кофе и торта, который сами же принесли.
— Да вы что? — возразил Гена. — Пусть молодые идут, если им скучно в нашей компании. А мы с вами сейчас киношку посмотрим. Я как раз кассету новую купил, с Умой Турман. Как, Васильич? Нравится тебе Ума Турман?
— Конечно, — оживился Семен Васильевич, — я люблю высоких женщин… Фигура у нее стройная. А еще глаза… Ты заметил? Они такие большие и широко расставленные. Я понимаю Тарантино… Турман лучше даже Шерон Стоун!
— Знаток, — скептически прокомментировала Анна Степановна. Возможно, ей не понравилось упоминание высокого роста Умы Турман.
Продолжая оживленно беседовать о достоинствах зарубежных актрис, мужчины удалились в сторону видеомагнитофона. Дети, сославшись на многочисленные предсвадебные заботы, попрощались и ушли.
— Она беременна, — сказала Люба. — Наверняка. Иначе к чему такая спешка?
— И слава богу! — Анна Степановна перекрестилась. — Пусть будет ребенок, я ничего плохого в этом не вижу…
В этот момент из специалиста по зарубежной литературе она превратилась в потенциальную бабушку. Строгие черты ее лица разгладились и смягчились, и Люба легко представила ее гуляющей с коляской в каком-нибудь парке.
— Вы знаете, Любаша, — процесс чудесного превращения продолжался, — нам Инночка очень нравится, она человек открытый, прямой, умеет свою точку зрения отстаивать, я это ценю в людях. Инночка приходила на день рождения Семы и очаровала всех наших друзей! Она замечательная девушка! Вы ведь в курсе, что Веня был женат?
— Да-да, — кивнула Люба.
— Так вот этот его брак надолго лишил нас веры в то, что существуют порядочные девушки… Мы стали опасаться буквально всех! Особенно провинциалок. А Инночка — москвичка… Да дело даже не в этом! Просто я смотрю, как Веня изменился после встречи с Инночкой — летает как на крыльях! Я давно не видела сына таким счастливым! — На глазах Анны Степановны появились слезы. — Не возражайте против их брака, прошу вас!
— Да разве я против? — У Любы тоже подступил комок к горлу. — Просто у нас тоже есть печальный опыт… Жених на свадьбу не явился… И я, как и вы, боюсь теперь повторения…
— А мне Инночка про это рассказала, — Анна Степановна вытащила из кармана брюк носовой платок и вытерла глаза. — Ужасно, ужасно… Но неужели вы думаете, что и Веня на такое способен?! Это невозможно! Он так любит Инночку! И если она действительно ждет ребеночка… Боже мой, какое счастье!
Платок уже не спасал, слезы лились из глаз Анны Степановны рекой. Пример оказался заразительным. Люба тоже заплакала. Сейчас ее уже не смущал Венин развод, она вспомнила, как весь вечер светилась ее дочь, глядя на своего избранника… Да что там говорить: они так хорошо смотрятся вместе, такая красивая пара…
— Что это мы? — встрепенулась Анна Степановна. — Кто бы посмотрел на нас со стороны! Совсем нервы сдают, — пожаловалась она. — Ведь это наш единственный сын…
Они говорили и говорили — уже не о литературе, а о том, что близко каждой матери… Из соседней комнаты, где их мужья с наслаждением следили за приключениями Умы Турман, раздавались восхищенные комментарии.
Когда гости ушли, возбужденный встречей Геннадий сказал жене:
— Васильич — золотой мужик! И Венька, смотрю, ничего! А вот Инке надо характер свой изменить! Зачем она в бутылку лезет?! Какие-то дискуссии со Степановной устроила! Слушай, что старшие говорят, и молчи в тряпочку!
— И правильно, что лезет! — Люба поставила в сушку последнюю вымытую тарелку и повернулась к мужу. — Я вот молчала в тряпочку перед твоими родителями, а что толку? Всю жизнь они занимались тем, что искали во мне недостатки и придумывали небылицы. Помнишь, как однажды твоя сестра продала мне сапоги, которые ей не подошли? Мне строго-настрого было ею приказано, чтобы я ни в коем случае не говорила об этом вашим родителям! Двадцать лет прошло, а я до сих пор не понимаю, почему из продажи мне сапог нужно было делать тайну?! Может быть, сейчас мне объяснишь? И еще однажды твоя сестра дала мне в долг на два дня десятку. Между прочим, она мне нужна была для того, чтобы ее же и угостить. «Только не говори родителям, — сказала твоя сестра, — что я тебе в долг дала, а то они меня убьют». За что это, интересно?!
Люба готова была привести и другие примеры. Обиды, нанесенные ей родными мужа, скопились в огромный мешок. Она была виновата даже в том, что родила девочку, а не мальчика. Наверное, именно поэтому Генкины мама-папа не считали нужным поздравить ее с прибавлением семейства и не выразили ни малейшего желания посмотреть на новорожденную внучку.
— Если ты не любишь моих родителей, то нечего свою буйную фантазию пускать в ход. — Геннадий терпеть не мог, когда Люба касалась его родственников.
— Ха-ха, — не сдавалась Люба. — Такое даже выдумать трудно.
Она хотела посоветовать Генке позвонить своей сестре и осведомиться о том случае с сапогами, но, во-первых, они давно не общались, а во-вторых, это прямой путь к серьезной ссоре. Сейчас, перед свадьбой дочери, лучше сохранять мир. Генка и так уже набычился, вот-вот взорвется, а это ничем хорошим не кончится. Откажется участвовать в подготовке свадьбы — и что она одна будет делать?
— Как-то я нервничаю, — она решила разрядить обстановку.
— Ничего удивительного, — Генка еще не отошел от неприятных для него воспоминаний жены. — От прошлого банкета не оправились, теперь новое испытание. Как думаешь, этот жених не сбежит?
— Типун тебе на язык. — В сердцах Люба повысила голос. — Очень остроумно, вовремя и, главное, к месту.
— Праздника хочу! — На лице Геннадия появилось мечтательное выражение. — Чтобы все на полную катушку! У меня единственная дочь! Я на ней экономить не собираюсь!
Он взял калькулятор и удалился в спальню.
Глава двадцать четвертая
Рев Женькиного внука перекрывал все остальные звуки.
— Что там случилось?! — испугалась Варя.
— Вредничает! — проорала в ответ Женя. — Перелезает через спинку дивана и требует, чтобы я его оттуда вытащила! Иди сюда, малыш! Я тебе кассету поставлю! Мультик!
Крики моментально прекратились.
— Когда хочу чем-то заняться — ставлю ему кассету с мультиками, — объяснила вернувшаяся к телефону Женя. — Два часа покоя обеспечено. Целый год смотрит одну и ту же кассету. Сегодня вообще день сумасшедший! Вот по соседству со мной живет мужик — наш, русак. Знаешь, что он сегодня учудил?! Вывесил сушиться трусы на балконе! Такое только турки себе позволяют! И то до трусов они все-таки не опускаются! Обычно сушат джинсы. Настирают целую веревку штанов и вешают их в ряд на веревку.
