— Если народ разбегается, — предположила Жанна, — значит, нас могут и пустить. Для количества…
Еще часа два они вертелись около входа перед охранниками, пытаясь втереться к ним в доверие, но это оказалось бесполезным: те на подруг никак не реагировали, глядя на них как на пустое место.
— Эти пафосные клубы, — потеряв всякую надежду, разозлилась Машка, — работают только для тех, кто не знает, куда деньги девать! Охранники прямо по лицу определяют, у кого они есть, а у кого нет!
— А чем мы так уж сильно отличаемся от других? — возразила Жанна. — Одеты все как попало…
— Ну это тебе так кажется, — окинула взглядом джинсовую юбку подруги Маша. — Они тут с ходу лейблы определяют. Надо было Вику с собой брать — у нее везде знакомые.
Расстроенные, они молча побрели в сторону Тверской.
Жанна чувствовала себя отвратительно. Зачем они потащились в этот клуб? Зачем ей вообще понадобился этот Стас? Тем более с его неизвестной подружкой! Что за радость была столько времени униженно топтаться перед охраной, приставать к Джему?! И ради чего?! Она покосилась на Машку, плетущуюся рядом… Как она посмотрела на джинсовую юбку Жанны?! Словно хотела сказать: это из-за тебя и твоей одежды нас в клуб не пустили, вот если бы я с Викой была… Жанна потрогала свои перекрашенные волосы, которые вызвали такое возмущение дома. Это ведь Машка привела ее к «своему» парикмахеру, который брал сумасшедшие деньги за работу, и уговорила Жанну «сделать с головой что-нибудь поприличнее». Теперь она похожа на попугая и остается лишь надеяться, что краска постепенно смоется, а волосы отрастут…
Метро уже закрылось, но деньги, не потраченные на клуб, оставались, и можно было вернуться домой на такси.
— Ты родителей предупредила, что у меня ночуешь? — заботливо спросила Машка.
— Маме позвонила, сказала, что идем с тобой на ночной сеанс в кино.
— Ну и?
— Она говорит: «Ты каждый день в кино ходишь. Столько фильмов не выпускают».
— Сейчас придем и английским позанимаемся. А то Марь Ванна грозилась не поставить зачет, озверела в последнее время, а раньше такой веселой была!
— Да, — оживилась Жанна, — помнишь, как она нас разыграла первого апреля? Что конкурс в университете объявляется и победители поедут на летнюю стажировку в Лондон бесплатно, благотворительная акция королевы…
— Ага, и мы, как придурки, поверили, обрадовались, срочно решили английский зубрить.
— Обломала.
…Машина мать давно спала. Девчонки порылись в холодильнике, нашли там салат из капусты, сделали себе в микроволновке горячие бутерброды с сыром.
— Хочешь скажу тебе, что самое главное для парней в девушке? — философствовала с набитым ртом Машка. — Внешность! Что бы они там ни говорили! Я тут одну программу смотрела. Ну знаешь, где парень выбирает себе девчонку. Их четыре штуки, и сначала парень никого не видит, сидит за ширмой. Там всякие конкурсы устраивают. И вот он заочно решает, кто выбывает, а кто остается. Самая умная побеждает. А потом парень ее наконец видит. И что? Если она симпатичная — он радуется. А если страшная или там толстая — сразу у него на морде написано полное разочарование.
После легкого перекуса желание заниматься английским напрочь исчезло.
— Расскажи мне сказку на ночь, — попросила Жанна, когда они улеглись. — Иначе я не засну.
— Ладно, — согласилась Маша. — Слушай. В одном царстве-государстве жили прекрасная царевна Жанна и красавец лесоруб Стас. Однажды Жанна пошла погулять в лес и услышала, как кто-то рубит деревья. Она подошла ближе, увидела голую спину молодого человека и влюбилась без памяти. Слушай! — вдруг остановилась Маша. — Зачем тебе какой-то лесоруб? Что ты с ним делать будешь? Нет, лесоруб нам совсем не подходит. Пусть лучше в твою страну прилетит инопланетянин с прогрессивной планеты. Он сначала предстанет перед тобой в виде робота, а потом твоя любовь превратит его в человека. И звать его будут, скажем, Митя…
Лучше Саша.
— Фи, — отвергла Маша. — Саши на каждом углу. Может, Вася?
— Ну спасибо.
— Не хочешь — не надо. Действительно, Вася — не очень. Хотя ведь главное, чтобы человек был хороший. А Роберт? Роберт тебя устраивает? Он все-таки с другой планеты.
— А как его уменьшительно звать? В минуты близости?
— Робик. А ты чего, хочешь сразу с ним переспать? Пока он не стал человеком?
— Надо же когда-то начинать.
— Да, задержалась ты. Ну ничего. Все поправимо.
— Мне уже кажется, что если бы в меня кто-нибудь влюбился, то я бы за это тоже в него влюбилась.
— Чего же ты отшила Костю-переростка, который за тобой бегал?
— С ума сошла? Как в него влюбиться можно?
— А я его видела с девчонкой. Очень даже ничего, между прочим. В обнимочку шли.
— Костя с девчонкой?!
— Ну да. Всех парней разберут, пока мы тут выбираем.
Они хором вздохнули и отвернулись друг от дружки. Жанна подумала: как веселится сейчас Стас со своей подружкой в «Стоуне», где они с Машкой не сумели пройти фэйс-контроль? Ну и пусть радуется! А она после сессии пойдет на все лето работать, накопит денег, станет независимым человеком… Надо посмотреть, где требуются люди. Лучше поехать в другую страну, устроиться в какой-нибудь отель официанткой или аниматором. И деньги, и отдых, и языковая практика, и новые знакомства. Завтра же она предложит это Машке. У них в университете ребята уже так ездили, даже сессию специально досрочно сдавали. Потом рассказывали, что здорово, очень понравилось. Надо этих ребят найти и проконсультироваться.
Жанна представила, как она ведет водную аэробику в бассейне. Светит солнце, играет музыка, на ней розовые короткие шорты, бело-розовая — в тон — маечка, бейсболка, кроссовки с белыми носками. Все отдыхающие сбежались с пляжа, из отеля к бассейну, чтобы полюбоваться Жанной, послушать ее задорный голос, которым она отдает команды барахтающимся в воде людям. А после аэробики к ней, уставшей, но довольной, подходит высокий, красивый парень, по которому сохнет весь отель, и говорит:
— Я влюбился в вас с первого взгляда! Завтра я уезжаю, но сначала вы должны сказать мне «да»!
Жанна говорит «да». Они целуются. И танцуют под музыку, которую не успели выключить после аэробики. А все отдыхающие им аплодируют.
Глава двенадцатая
Странные чувства испытывала Люба, отправляясь на встречу с матерью Вовы. Любопытство смешивалось с необъяснимым животным страхом, словно Света представляла собой угрозу ее существованию. Обычно Люба не продолжала отношений с людьми, которые ее сильно обидели. Она не считала себя злопамятной, но и прощать всех подряд никогда не старалась. А тут в подруги рвется женщина, чей сын причинил боль самому дорогому для Любы человеку — ее дочери. И ведь это она, мать, вырастила мальчика таким, что для него чужие раны — пустое место.
