— Счастье-то какое! — в тон ей ответила Машка.
Они переглянулись с Жанной. Какое наглое вранье! Неужели она не понимает, что они все слышали? Этот «принц», наверное, выбросил Викин номер, как только она от него отошла.
— Знаете, девчонки, — на Викины брюки упал пепел, и она спрыгнула с подоконника, чтобы его стряхнуть, — сидела я сейчас на грамматике и думала, как много значат слова в нашей жизни! Вот я ходила на экзамены в прошлую сессию в одной и той же кофте и все хорошо сдавала.
— А при чем здесь слова? — спросила Жанна. — Ты же про приметы говоришь.
— Дослушай! — строго указала Вика. — Просто я потом про свою счастливую кофточку всем рассказала, ну что она удачу приносит. И…
— Что?
— Пришла на очередной экзамен в ней же, а мне еле-еле ставят «тройку». Все почему? Через слова сглазила удачу. Не случайно во многих религиях люди специально погружаются в себя, подолгу молчат, чтобы не расплескивать свою энергию через слова.
— Да-а-а. — Машка бросила пустой пакетик от сока в урну. — А я один раз язык обожгла, это было ужасно, две недели болел. Зато такое несчастье заставило меня молчать, книжки читать и о жизни думать.
— Может, не пойдем на следующую пару? — предложила Жанна. — Скукотища же будет. Пал Палыч такой зануда! И столько задает! В прошлом году с училкой больше повезло — совсем ничего не надо было делать.
— А мне в прошлом году нравилось академическое письмо, потому что его в прошлом году вообще не было, — сострила Машка и повернулась к Вике. — Ты чего помрачнела?
— Вспомнила, что с матерью с утра поругалась, — пожаловалась Вика. — Она сказала, что я жирная. Ну чего придумывать-то? В каком месте я жирная? — Вика покрутилась перед девчонками.
— Ничуть, — уверенно сказала Жанна.
— А твоя мама какая? — спросила Машка. — Девяносто-шестьдесят-девяносто?
— Ну потолще, чем я.
— Вот и успокойся. Что ты придаешь значение родительским словам? Они же это так — от бессилия.
Раздался звонок, и все трое вяло побрели в аудиторию к нудному Пал Палычу. Что он там говорил — Жанна слышала плохо. Всю пару она думала о предстоящей поездке на дачу, о Стасе, о том, как хорошо она будет выглядеть в ярком купальнике из «Бенеттона», который на случай хорошей погоды прихватила с собой…
Стас должен был приехать за ними к университету на машине, которую собирался взять у отца.
— Специально выйдем вместе с Викой, — шептала Машка, прикрывая рот рукой (Пал Палыч не переносил разговоров на своих занятиях). — Пусть умрет от зависти. Наверняка у отца Стаса крутая тачка.
Но их ждало разочарование. В назначенное время они увидели у ворот университета старенькие «Жигули», около которых и стоял Стас.
— Твои? — удивленно спросила Машка.
— Отец свою «бээмвуху» в сервис отогнал, пришлось эту взять.
Вика, которую девчонки на свою голову уговорили выйти вместе, скорчила гримасу и презрительно произнесла:
— Она еще и ездит?
— Антиквариат! — сообщил Стас. — Фильм «Копейка» видела?
— Я такое не смотрю, — фыркнула Вика. — Счастливо повеселиться! Не заглохнете по дороге? Могу телефончик «Ангела» дать. Служба спасения для автолюбителей. В курсах?
— Обойдемся, — отмахнулась Машка. — Ты спешила, кажется? — Она залезла на заднее сиденье и похлопала рядом с собой, приглашая Жанну.
Стас сел за руль.
— Сейчас заедем за моим другом, — сказал он, вырулив со стоянки. — Это по пути.
— Что за кекс? — спросила Машка.
— Вам понравится. Он отвязный. Клево рубит на роллах… Вместе учимся.
Через десять минут Стас притормозил у обочины, и на переднее сиденье проскользнул долговязый, весь в джинсе, парень. Казалось, будто он состоит из шарниров, которые крутятся одновременно в разные стороны. Его звали Олегом. Сначала он хвастливо сообщил, что всю ночь пил «прохладительные» напитки в баре. У его друга, который «гей, но все равно хороший парень — получше некоторых натуралов!» — был день рождения. Потом оказалось, что Олег имеет отношение к модельному бизнесу — восемь месяцев назад он прошел кастинг и подписал контракт. Теперь у него совсем нет свободного времени: институт, агентство, автошкола… А сколько сил отнимают показы, которые даже в «России» бывают!
— Ты, наверное, очень гордишься этим? — встряла Машка.
Они с Жанной от такого потока мужского самодовольства совсем притихли и начали испытывать комплекс неполноценности.
— Скорее даже немного стыжусь, — скромно потупил взор Олег. — В агентствах ведь все геи. Вот и про меня так думают…
Машина, проехав большой запущенный участок, остановилась около двух деревянных домиков, стоящих рядом. Стас провел своих гостей в один из них. Все внутреннее помещение состояло из предбанника, где размещался стол с деревянными скамейками, и комнаты, в которой стояли две допотопные железные кровати. Пол был застелен деревенскими половиками, связанными из старых тряпок.
— А во втором доме что? — спросила Маша, пожалев уже, что сняла у входа босоножки.
— Там мусор всякий валяется. Мы вообще этой дачей редко пользуемся. У нас еще одна есть — цивильная, — ответил Стас.
Вместе с Олегом они вышли и затащили в дом рюкзак и сумку.
— Здесь мясо для шашлыка, — показал Стас на рюкзак, — а остальное разгружайте. Надо перекусить. Мы пока костер разожжем, чтобы потом шашлыками заняться.
В сумке оказались консервы, свежие огурцы, маринованный чеснок и четыре бутылки водки.
— У Стаса совсем башню снесло! — возмутилась Маша. — Для чего столько пойла?
— Я водку не пью, — сказала Жанна.
— И я.
Они поискали посуду, но, кроме граненых стаканов с отколотыми краями, ничего больше не нашли. Серым вафельным полотенцем, которое висело на гвозде, протерли стол, на целлофановых пакетах разложили закуску.
По оконному стеклу неожиданно забили струи дождя. Жанна бросилась закрывать форточку.
— Вот и весь шашлык! — засмеялась она и выкрикнула на улицу: — Ребята, промокнете!
Стас с Олегом ввалились с громким гоготом, толкая друг друга. С волос вода капала на одежду, которая тоже покрылась мокрыми пятнами.
— Сушиться и лечиться, — объявил Олег.
Он стянул с себя джинсовую куртку и футболку. Фигура у Олега оказалась лучше, чем просматривалось под одеждой. На его правом плече обнаружилась большая черно-белая татуировка.
— Ого! — выдохнула Машка. — Кажется, это называется примитив-арт. Как в фильме «От заката до рассвета».
— Да нет, — Олег удивленно посмотрел на Машу. — Это орнамент такой с индейскими мотивами. Символический.
