— Расскажи мне о сдобе из сладкого картофеля, Дидо. Кто готовил ее? Кто мог подсыпать туда снотворное? Ведь это блюдо готовилось для меня, а не для моей дочери.
— Лайла готовила, — сказала Дидо, — Ваша миссис и молодая миссис тоже в кухню заходили. Но я не видела, чтобы они чего сделали.
— Приведи ко мне Лайлу, Дидо.
Однако Лайла, массивная негритянка с круглым и довольно безразличным лицом, ничего нового не сказала. Да, и Дебора, и Патриция заходили на кухню. На вопрос Люсьена, было ли в этом посещении что-то необычное, она ответила, что нет, ничего необычного в этом нет. Разве что Патриция… Молодая миссис редко заходит на кухню.
— Черт! — выругался Люсьен, когда в кабинете остались лишь он и Диана с Лайонелом.
Плантатор мельком взглянул на дочь и заметил, что она вопросительно смотрит на мужа.
— В чем дело, Диана?
— Мы должны были рассказать тебе раньше, папа. Лайонел…
Лайонел пожал плечами.
— Да, Люсьен, пора вам знать. Сэр, несколько дней назад я проснулся рано утром и закурил сигару на балконе. Еще не светало. И я увидел женщину — я почти уверен, что это была Патриция, — которая шла от дома Грейнджера. С ней шел управляющий, я также почти уверен, что это был он. Но тогда я не знал, что на острове есть еще один белый мужчина, Чарльз Суонсон.
Люсьен слушал, вертя в руках резной деревянный нож для бумаг. Вдруг он резким движением разломил его пополам и отбросил. Одна из половинок задела чернильницу, и черные чернила залили лежащие на столе бумаги.
— Очень интересно! Однако зачем Патриции подсыпать мне снотворное? — Люсьен выругался и встал. Диана сразу же поняла, что у него есть еще одна версия. Отец медленно повернулся и очень печально спросил: — А может быть, это Дебора?
— Не думаю, сэр, но понимаю вас. В этом случае, конечно, у нее были причины подсыпать снотворное.
— Но она жена папы!
— Я бы сказал, что и Патриция жена Дэниела, — заметил Люсьен. — Мы, похоже, зашли в тупик.
Лайонел решил пока не делиться с тестем своими планами; ему хотелось еще раз все обдумать.
— Поедем в поселок рабов, — сказал Лайонел Диане.
— Хорошая мысль, — заметил Люсьен. — Может быть, хотя я не очень надеюсь, кто-то из рабов расскажет Диане что-либо.
Лайонел не за этим хотел ехать, но он кивнул. В поселке находился Дэниел, он лечил женщину, которая распорола себе плечо.
— С ней ничего страшного, — сказал Дэниел вместо приветствия. — Но такую рану лучше сразу перевязать.
Он потрепал негритянку по руке, продолжая перевязку.
— Познакомь меня с рабами, Диана.
От удивления она вскинула голову, посмотрела на мужа, потом кивнула. Следующие два часа они гуляли по поселку. Лайонел много спрашивал. Прошлой ночью умерла бабушка Гейтс, и они зашли выразить соболезнования ее родственникам. Под палящим солнцем оба сильно вспотели.
— Пойдем искупаемся, — предложил Лайонел, вытирая выступивший над бровями пот.
Диана отвела его на дальний конец острова. Здесь прибрежный песок был странного розового цвета, а вода — светло-бирюзового. Прямо на берегу росли многочисленные пальмы.
— Я рассказывала тебе о пальмах, Лайонел?
— Нет, я с нетерпением жду — начинай свой занимательный рассказ.
— Вот как, милорд? Что ж, пальмы подбираются близко к воде потому, что только так они могут вырасти на новых местах. Кокос падает, его подхватывает течение. Я не знаю точно, сколько времени плод кокоса может сохраняться в морской воде, но, видимо, очень долго. Затем прилив прибивает кокос к другому острову, плод дает росток. Я не ботаник, не могу сказать точно, как это происходит. Вот почему здесь повсюду растут пальмы.
— Я так и думал. Это интересно. — Лайонел взял жену за подбородок и поцеловал ее. — Поджаришь мне на обед плод хлебного дерева? Как тогда, на острове Калипсо?
Диана улыбнулась. На ней была одна рубашка, которая намокла и прилипла к телу, охлаждая его. Волосы она перевязала лентой, но несколько прядей выбились и спадали ей на лицо. А что касается Лайонела, то он был совершенно обнажен.
Вдруг в животе Лайонела заурчало.
— Наверное, я должна что-нибудь для вас сделать, милорд…
— У меня много пожеланий, но сейчас я голоден.
Они подобрали несколько плодов манго и стали их есть, растянувшись под пальмой.
— А теперь, упрямец, расскажи мне о поездке.
— Ты больше не злишься?
— Злюсь, но что поделаешь? — Затем она мило прибавила: — И еще я решила простить тебя потому, что ты всего-навсего мужчина. И поэтому периодически впадаешь в чисто мужское слабоумие. Но я буду терпелива.
— С чего это я решил покончить с холостой жизнью?
Диана стукнула его под ребро. Лайонел обхватил жену и прижал к себе.
— Рассказывай о своих приключениях, Лайонел.
— Это было не приключение, а необходимость. Роудтаун — отвратительное место, если не считать правительственных зданий и домов нескольких плантаторов. Но это ты знаешь. Бемис нанял двух лошадей, и мы поехали на плантацию «Менденхолл». Наверное, ты также знаешь, что она находится в горах, а дорогу, если ее можно так назвать, размыли недавние дожди.
Лайонел недолго помолчал, его глаза потухли, несомненно, от неприятных воспоминаний.
— Наверное, я ожидал увидеть нечто подобное. Но мне очень хотелось, чтобы эта плантация была похожа на «Саварол». Так вот там, в большом доме поселился надсмотрщик, некий грязный господин по имени Торренс. Кстати, у него отвратительные зубы. Я позаботился о том, чтобы у Бемиса не было возможности предупредить его о нашем приезде. Дом — настоящий свинарник. Надсмотрщика мы застали в постели с рабыней, девочкой, которой не больше тринадцати-четырнадцати лет. На плантации около девяноста рабов; живут они хуже животных. Везде зло: я видел следы кнута на спинах, в том числе на женских. Торренс, разумеется, не закрывал рта, уверяя меня, что здесь все станет намного лучше, как только я вступлю в права наследства, и так далее. Я не ударил его, хотя искушение было велико. Мне представляется, что Бемис и Торренс жили там в свое удовольствие до появления нового хозяина. Им не понравилось, что я приехал без предупреждения. Я еще не видел, чтобы Бемис так поджимал губы. Меня преследовало чувство, что если бы я не был женат, то сложил бы там голову.
— О нет, Лайонел!
— Да, дорогая. Видишь ли, после моей смерти наследницей становишься ты, поэтому моя смерть не принесла бы им никакой выгоды. Прошлым вечером по дороге обратно Бемис не переставал извиняться. Я молчал, разыгрывая скучающего аристократа. Кажется, Бемис остался доволен. Более того, я думаю, Торренс считает, что я оставлю все как есть. Да, твой отец был прав, когда говорил, что управляющим и надсмотрщикам нужны хозяева, которые живут далеко и не интересуются ничем, кроме своей прибыли.
