— Ладно.
— Если я хорошенько тебя окуну, то, думаю, в голове у тебя наступит просветление.
И действительно, прохладная вода помогла Диане прийти в себя. Они оставались в воде почти час. Лайонел вел себя сдержанно. Он страшно соскучился по жене и чувствовал себя виноватым из-за их размолвки перед отъездом на плантацию. Но то, что он увидел на плантации «Менденхолл», привело его в ярость.
— Я оставил тебя здесь потому, что хотел твоей безопасности. Я был дураком, черт побери!
Он отпустил длинное ругательство.
Диана, уже со свежей головой, обвила руками его шею и поцеловала в бившуюся на ней жилку.
— Не искушай меня, женщина.
— Почему бы и нет?
— Потому, — ответил он и нахмурился, глядя поверх ее головы.
В ту же секунду волна накрыла их и они упали, отчаянно барахтаясь.
— Почему потому? — спросила Диана, вынырнув на поверхность.
— Потому, — глубокомысленно повторил Лайонел, взяв жену за подбородок. — Если я не ошибаюсь, кто-то напичкал тебя снотворным.
— Это какое-то сумасшествие!
— Да, — медленно проговорил Лайонел, — так оно и есть.
— Но…
— Расскажи мне как можно точнее, что ты ела и пила за прошлым ужином. И сегодня.
Диана все рассказала. Когда она закончила, Лайонел взял ее за руку и вывел из воды. Затем медленно вытер ее полотенцем и протянул ей халат.
— Очень интересно, — только и сказал он. — Та сдоба из сладкого картофеля… еще кто-нибудь к ней прикасался?
Диана покачала головой:
— Нет, я же говорила, что Дидо испекла эту сдобу для отца, но он настоял на том, чтобы уступить ее мне. И я ее съела.
Они шли к большому дому.
— Лайонел…
— Что, любимая?
— Что происходит?
— Если я не разберусь во всем этом в самом скором времени, — наконец ответил он, — то мы с тобой уедем.
На следующее утро за завтраком Лайонел решил, как говорится, не откладывать свое расследование и пошел в атаку.
Глава 24
Не боги преследуют нас, а мы сами, смертные, воюем с другими смертными.
Вергилий
Лайонел безразличным взглядом обвел всех сидящих за столом. Последней к завтраку вышла Патриция, позевывая, с детски-невинным видом.
— Я рад, что вы вернулись, Лайонел, — сказал Люсьен. — Хорошо, что вы там не слишком задержались, мальчик мой.
— Я видел все, что нужно, — ответил Лайонел. Он улыбнулся и прибавил: — К тому же я скучал по своей жене.
Он сделал паузу, вглядываясь в лицо каждого из присутствующих. В дверях веранды он заметил Дидо и тут же заговорил:
— Прошлым вечером, когда я вернулся, Диана спала. Следовательно, она проспала почти все время с позапрошлого ужина. У меня нет сомнений, что ее напичкали снотворным.
— Господи Боже… — Голос Люсьена оборвался, он не сводил глаз с дочери. — Ты хорошо себя чувствуешь, дорогая?
— Да, папа. Теперь хорошо.
Последовали бурные восклицания со всех сторон. Лайонел подождал, пока все выговорятся, потом продолжил:
— Скорее всего снотворное подмешали в сдобу из сладкого картофеля. Диана сказала мне, что это блюдо готовили специально для вас, Люсьен. Вы отдали сдобу дочери. Она была единственной, кто ее ел.
— Но это невозможно!
— Какие глупости!
Лайонел с интересом слушал реплики женщин — они реагировали почти одинаково, как если бы… Граф покачал головой, но при этом посмотрел на Дидо. Старуха вся подалась вперед, и Лайонел мог бы поклясться, что ее черное лицо побледнело. Она шагнула вперед, затем назад. Нужно поговорить с ней после завтрака.
Лайонел задумчиво продолжал:
— Или это очень сильное снотворное, или Диане подсыпали его еще вчера либо за завтраком, либо за обедом. Я мало знаком с тем, какими лекарствами пользуются в Вест-Индии. Может, Дэниел может нас просветить?
Дэниел пристально смотрел на Диану, медленно покачивая головой из стороны в сторону.
— Дэниел!
— Что? А-а, лекарства… Есть несколько сильных снотворных. Да, несколько. Вы хорошо себя чувствуете, Диана?
Графиня посмотрела в его озабоченное лицо; его медленная, мягкая речь словно окутывала ее.
— Не волнуйтесь за меня, Дэниел. Я буду жить.
Дебора язвительно заметила:
— Возможно, у нее просто была лихорадка. Господи, есть же более правдоподобные объяснения, чем подсыпанное снотворное? Дэниел может вам подтвердить, что в последние день-два здесь было много случаев подобных заболеваний.
— Это верно, — сказал Дэниел. — Одно из них, в частности, вызывает продолжительный сон, примерно на двадцать четыре часа.
Но Лайонел не собирался хвататься за предложенную версию.
— Когда я вчера вернулся, у нее не было никакой лихорадки.
— В таких случаях не лихорадит, — ответил Дэниел. — Просто больной чувствует сильнейшую усталость и невыносимую головную боль.
— Понятно, — сказал Люсьен.
Не в силах совладать с собой, он перевел взгляд на свою жену, изучая ее лицо. В ее глазах было нечто, что она пыталась скрыть от него. Люсьен нахмурился и сделал глоток кофе.
— Знаете, — проговорил он, обращаясь через стол к своему зятю, — я очень не люблю тайны. Дидо, я хочу поговорить с тобой после завтрака в моем кабинете.
— Да, хозяин.
— Я хотел бы присутствовать при этом, сэр, — сказал Лайонел.
Люсьен кивнул, потом заметил:
— Вы очень скоро вернулись. Бемис вам все показал?
— Я показал графу все, что он хотел, — ответил Эдвард Бемис. Его голос звучал несколько растерянно. — Его светлость осмотрел дом, поселок рабов, но почти не заглядывал на поля. Граф поговорил с надсмотрщиками и некоторыми рабами.
— Вы совершенно правы, — подтвердил Лайонел слегка насмешливым тоном. — Мне этого было достаточно, — уже мягче прибавил он.
Люсьен хотел было узнать у Лайонела о его решении, но тут же придержал язык. Лайонел явно не доверяет Бемису.
Лучше спросить наедине. Плантатор молился про себя: не дай Бог, этот мальчик вернулся с фантастической идеей подарить рабам свободу. Тогда уж никакие молитвы не помогут. Многие уже пытались это сделать. Но все попытки неизбежно заканчивались провалом.
Люсьен Саварол сидел за столом в своем кабинете. Лайонел с Дианой стояли рядом у французских дверей. Дидо, ломая искалеченные артритом руки, смотрела на хозяина.
