Глава 7
Проснулась Ольга в половине девятого утра и, не вставая, измерила температуру дочери. Была, но небольшая. Алина крепко спала. Ольга накрыла ее простынею и встала. Одевшись и посмотрев в коридоре по сторонам, определила, что дома никого нет. Не мешкая, направилась в ванную, закрыв за собой дверь.
Зинаида обычно выходила из квартиры на работу в восемь, и она не успела с ней поговорить. Да и как, когда Арсений всегда рядом?! Пока принимала душ, Латрова решила вновь позвонить риелтору, чтобы уточнить по квартирам. Пусть чуточку дороже, она согласна. Ей нужно немедленно уехать отсюда… или в ближайшие дни, как только дочери будет немного лучше.
Оставаться нельзя. Зачем лезть в чужую жизнь? Она была благодарна Котовой за поддержку и защиту, но искренне не хотела быть причиной размолвки между Зинаидой и ее любимым человеком. Займет у нее на несколько дней небольшую сумму, которой ей не хватает на съемную квартиру, а потом вернет, как только встретится с заказчиками и отдаст заказы.
Высушившись, молодая женщина прошмыгнула в комнату и, переодевшись в легкий, великоватый халатик, так как она очень похудела за два тяжелых года и только недавно стала поправляться, направилась в кухню.
За двадцать минут Латрова сварила кукурузную кашу и подогрела молоко с маслом. Только собралась звать дочку, как увидела, что к ней пришла сонная малышка в пижаме, потирая ручками глазки. Подняв ее на руки и поцеловав в щечку, понесла Алину в ванную, чтобы сполоснуть лицо и почистить зубы.
Когда каша была съедена, девочка попросила рисовать. Выдав все необходимое, женщина услышала шум открываемой двери. Считая, что это подруга, Оля подошла ближе и увидела Арсения с перекошенным от злости лицом, с силой захлопнувшего входную дверь.
– Доброе утро, – тихо произнесла женщина и пошла в кухню, чтобы убраться, не желая оставлять после себя грузную посуду.
Приветствия в ответ Латрова так и не услышала, да и не нуждалась, желая поскорее все перемыть и не раздражать мужчину своей подруги. Тем более после того, что услышала ночью.
Пока терла маленькую кастрюльку, даже не заметила, как в комнату вошел Арсений и сел на стул, закинув ногу на ногу. Он некоторое время ненавистно наблюдал, а потом решил начать разговор, зачем собственно и пришел.
– И что, чувствуешь себя хозяйкой, пока Зинки нет? – нагло поинтересовался Цветиков, презрительным взглядом осматривая худенькую фигурку красивой женщины.
Оля сглотнула, понимая, что мужчина решительно настроен против нее и беседы с ним ей не избежать. Украдкой посмотрела назад, отмечая его густые брови, сдвинутые на переносице, сжатые в тонкую линию губы и пронизывающий взгляд, и проговорила:
– Арсений, почему вы так говорите?
Будущий супруг Зинаиды скривился и, нагло развалившись на стуле, чего не позволял при Котовой, процедил:
– Ну а что?! На время почувствуешь себя нормальной бабой с хатой, а то постоянно вынуждена проситься на ночлежку с больным ребенком. Своей-то нет. Хотя, о чем это я?! И не будет, раз нравится попрошайничать.
Ольга не ответила, молча смывала горячей водой пену с посуды, надеясь быстрее закончить и уйти. Если она возмутится, даже вежливо, то он еще больше разозлиться. А если он пойдет за ней? И дочь тогда услышит… Нет, пусть говорит здесь.
– Я, скорее всего, завтра или послезавтра уже уеду, – выдала женщина, надеясь, что это поможет, но мужчина внезапно поднялся со стула и быстро подошел к кухонному гарниру, прислонившись к столешнице.
– А что не сегодня?! Или решила, раз сама никчемная, без мужика, подругу рассорить со мной? Ведь мы из-за тебя и твоей ноющей дочки ругаемся. Зинка даже посмела мне указать на дверь, объявив, что не держит. Мне! Мне. А ты тут спокойно хозяйничаешь, мерзкая змея.
Ольга не могла больше мыть, она просто держала посуду и смотрела на льющуюся воду, стараясь успокоиться. Сердце стучало так, что она слышала свое учащенное сердцебиение. Шум в ушах сдавливал виски, провоцируя боль. Было обидно, невыносимо жутко слышать такие слова. Неужели она заслужила? Как же так… Если бы она знала… только знала, что окажется виновницей ссоры.
Повернувшись к мужчине, она тихо, пытаясь не выдать своего состояния, сказала:
– Простите, я не знала, что вы ругаетесь и…
– А что ты вообще можешь знать?! Стерва! Корчишь тут из себя невинную жалкую бомжиху, которую должны пожалеть, так как у нее больной инвалид. Прикрываешься дочерью, чтобы скрыть свою лень и никчемность. Я уверен, что ты еще та тварь, раз бегаешь по квартирам и выпрашиваешь подачки.
Неверие и ужас всей ситуации рвали сознание. Слезы стояли в глазах, скатываясь по щекам, шедшие против воли. Казалось в эту секунду, что жестокие слова – правда, что она действительно навязалась, и Зина не смогла отказать.
Ольга хотела что-то сказать, но не получалось. Ком в груди разрастался, охватывая гортань, не давая возможности издать даже звука.
– И что, решила слезу пустить? Да?! Надеешься на мою доброту?! – злобно выдал он и толкнул Латрову, отчего она ударилась спиной об стену. – Да не выйдет! Я таких тварей, как ты, сразу вижу. Ишь, какая святоша тут нашлась! Была бы нормальной, гордой бабой, собрала свои вещи и свалила, самостоятельно решая возникшие проблемы. А у нас своя жизнь. Мы тебе ничего не должны и ничем не обязаны! Пошла вон!
– Я уйду. Алине уже лучше, но…
– Сегодня! Сейчас! Убирайся, мразь! – нависая, гневно рычал Цветиков, желая ударить, останавливая себя огромными усилиями. – Либо тогда разрушишь нашу жизнь. Ведь я пришел вещи свои собирать. Мы с ней поругались по телефону. Из-за тебя! Она выгнала меня из жалости к тебе, жалкой мыши.
– Арсений, – дрожащим голосом произнесла Ольга, чувствуя, как ее трясет, желая, чтобы он отошел. – Я не могу прямо сейчас. У меня маленький ребенок.
– Вот! Только о себе, змея, думаешь. Так и рассчитывала, да? Чтобы нас развести и дальше здесь жить, а меня на улицу! Раз такая добрая, что же ты не спрашиваешь где мне жить?! Может, я тоже на улицу иду. Что? На это мозгов не хватает? Только о своей заднице беспокоишься?!
– Вы же…
Мужчина вновь толкнул Ольгу и злобно процедил:
– Приду в обед, и чтобы вас тут не было. Ключи оставишь под паласом. Зинке скажешь, что нашла квартиру. Поняла?!
Латрова только кивнула, опасаясь, что в таком состоянии он и ударить может. И не только ее, если на крики придет Алина. Арсений внезапно схватил девушку за подбородок и ледяным тоном заявил:
– Узнаю, что ей что-то рассказала, не только дочь инвалидом будет, но и ты. Паскуда!
Оттолкнул и пошел на выход, громко хлопнув входной дверью.
Ольга тихонько спустилась по стенке на паркет и обняла себя руками, сжимая с огромной силой. Когда шок прошел от поведения «милейшего человека на свете», по словам подруги, она лихорадочно стала вытирать слезы, в панике рассуждая, что ей делать. Вновь всхлипнув, поднялась и ополоснула лицо ледяной водой, не вытирая полотенцем. Только посчитала, что успокоилась, как вновь бушующие эмоции сжали сердце, и женщина расплакалась, закрывая рот руками.
