– Он недостоин этого. Если подохнет, значит, это его наказание.
Молчала, потому что знала, что другого выхода нет. Я живу среди безжалостных хищников, где уважение зарабатывают силой. Кивнула, и отвернулась, а потом медленно направилась к своему дому, прибавляя шаг, желая поскорее отсюда убраться.
Стоящие на моем пути тайхары расступались, пытаясь не смотреть мне в глаза, но я чувствовала в воздухе запах леденящего ужаса. Предводитель защитил меня, да так, что ко мне теперь будут бояться подходить, в страхе за свою жизнь.
Увидев родной дом, я почти бежала, стараясь не думать о том, что произошло несколько минут назад, а только о малышах, которых я против воли оставила одних. Детишек, которые мне верили, а я бросила их… как мать когда-то.
Открыв дверь, я лихорадочно посмотрела по сторонам, а потом, наплевав на все, крикнула:
– Тарган! Витая! Вы где?
Не слыша ничего в ответ, я вновь их позвала, чувствуя, что в душе все переворачивается от моей «жестокости» по отношению к детям. Ведь они дети, и им не объяснить, что я была в плену. Для них – я ушла.
Направилась через кухню в детскую, но замерла на месте, увидев выбегающую из комнаты Витаю, с безумными неверующими глазами смотрящую на меня. Восхищение и надежда таились в ее детских глазках, и от этого на душе потеплело. Она прислонила руку ко рту и, всхлипнув, бросилась ко мне.
– Света…
Кинулась в ответ к ней, чувствуя себя счастливой, обещая себе, что больше никогда их не оставлю… Обнимала малышку, крепко сжимая в объятьях. Растрепанная, но такая милая девочка, тянущаяся к теплу… ко мне.
– Ты вернулась, – выдохнула беловолосая красавица, вновь всхлипывая.
– Конечно, ведь у меня есть вы! – шептала в ответ, целуя ее в волосы, радуясь этому мгновению, а потом взволнованно спросила: – А где… Тарган?
Витая с грустью в глазах посмотрела на меня и показала рукой на вход в детскую. В этот момент перед глазами представилось все плохое, что может произойти с маленьким ребенком.
Бросилась туда, и, видя, что в комнатке ничего нет, кроме пустых матрасов, испуганно всхлипнула. Вдохнула спертый воздух и определила, что малыш в моей комнате. Оказавшись там, замерла, чувствуя, как мое сердце стучит в бешеном ритме, увидев свернувшегося мальчика, лежащего на большой кровати.
Медленно пошла к нему, не понимая, почему он не поворачивается. Оказавшись напротив него, опустилась на корточки, и ласково провела по голове.
Мальчик был без сознания, но что-то бубнил вслух. Скорее всего, в бреду. С ужасом отметила, что его руки и ноги дрожат, диагностируя судороги.
Первый раз за все время нахождения здесь я растерялась, находясь в состоянии безумного страха потерять Таргана, ставшего мне родным. Поцеловала его головку, каждую ручку и лобик, определяя пиретическую температуру тела.
«Боже мой, да что же это такое???»
– Что с ним случилось? – хрипло с волнением спросила появившуюся Витаю, пытаясь не паниковать.
Девочка подошла ближе, и судорожно пролепетала:
– Я не знаю… когда ты исчезла, он плакал, а потом закрылся от меня. Не принимал даже еду, а потом пропал… Сутки его не было, и я искала, бродила по полям и все же нашла его… лежащим на земле… Тарган направлялся по обходному пути к шанарам… за тобой.
Закрыла глаза, сжимая маленькую ручку, чувствуя такую нежность к родному малышу, что сердце сжалось от любви и страха его потерять.
«Я спасу его… обязательно…СПАСУ! Нужно только взять себя в руки и представить, что это пациент. Не думать о нем, как о родном человечке… подойти чисто профессионально к лечению мальчика, отключая эмоции и страх».
– Укусы или шишки на голове заметила, когда нашла его? – спросила, щупая голову пальцами, переворачивая и обследуя тело.
– Он не двигался и тяжело дышал. Крови не было, я посмотрела, – ответила девочка, с надеждой смотря на меня.
После тщательного обследования, с удивлением отмечала мгновенные изменения состояния, что невозможно настораживало. Как же меня раздражает, что тут все происходит с катастрофической быстротой. Сейчас, например, смело могу отметить резкую бледность, холодный пот, снижение артериального давления, тахикардию, нитевидный пульс. Недовольно сцепила пальцы и попыталась вспомнить все заболевания и осложнения с такими симптомами.
В голове крутился только вариант разрыва селезенки при малярии, притом, как я понимаю, это произошло прямо сейчас, в связи с тем, что оно возникает спонтанно. Хорошо, что малыш без сознания, потому что в противном случае он испытал бы кинжальную боль в животе с иррадиацией в левое плечо и лопатку.
И еще… при отсутствии экстренного оперативного вмешательства быстро наступает смерть от острой кровопотери и гиповолемического шока, что я не могу допустить.
Пока лихорадочно обдумывала действия, случайно обратила внимание на ухо, а именно за ним. Определенно, припухлость, след от укуса.
«Несомненно, малярия и осложнение к ней: разрыв селезенки… Твою же мать! Прости меня Тайхара…»
Выдохнула, и мысленно прочистила руки, присаживаясь на кровать, собираясь немедленно лечить мальчика. Раздался шум, и я повернулась в сторону двери, где стоял недовольный Тарлан.
– Светлана! – резко выдохнул он и сделал шаг ко мне, но я только отрицательно покачала головой и подняла палец вверх, предупреждая, что мне не до разговоров.
Полностью сконцентрировалась на ребенке и, положив руки на его живот, закрыла глаза, мгновенно четко представляя и чувствуя его внутренности, исследуя их как УЗИ, а также прорабатывая все процедуры, планируемые совершить в процессе лечения.
Классическим общепризнанным в травматологии и абдоминальной хирургии способом остановки кровотечения, при любых разрывах селезенки, считается полное удаление органа, либо ушивание селезенки, но я же знахарка, поэтому буду восстанавливать ее, и только потом лечить малярию, используя специальные противомалярийные препараты, губительно действующие на плазмодий: хинин и инфузия.
Сколько я лечила, не знаю, но как только восстановила селезенку, истерически улыбнулась, считая, что я на правильном пути. Выдохнула и приступила дальше к исцелению. Закончив самую важную для меня операцию, с восторгом следила за тем, как тело мальчика покрылось красной волной. Дрожащими руками прикоснулась ко лбу ребенка и облегченно выдохнула, чувствуя, как подступают слезы.
Не думала, что могу плакать после операции, но сейчас я уже не была хирургом, знахаркой или кем-то там еще… сейчас я была женщиной, чей ребенок был на грани смерти. Слезы шли из глаз, и я только отдаленным сознанием понимала, что совершенно не чувствую усталости и желания упасть в обморок. Нет, меня переполняло счастье, передергивало от волнения, и я с затаенным дыханием смотрела на малыша, ожидая его пробуждения.
Веки открылись и невинные детские глазки, самые ласковые и добрые, пораженно смотрели на меня. Тарган приподнялся и хрипло произнес:
