– Тарлан… – попробовала возмутиться, но слова застыли где-то в глубине горла от его примитивного взгляда.
Дикие глаза говорили за мужчину. Решила, что сейчас бесполезно что-то говорить, он не поймет и не услышит. Значит, оставим наш разговор на потом, после того, как он вернется…
Когда он ушел, перед уходом вновь поцеловав и что-то вложив в мою руку, я продолжала стоять, смотря как светлеет и исчезает красота ночного неба. Ситуация угнетала, ведь я совершенно не знала к чему меня все это приведет. Но боюсь, ни к чему хорошему.
Дома у меня все валилось из рук, но я все же напекла блинов на печи, и сварила суп из птицы. Накормив малышей, как только они встали, мы погуляли, заодно собрав полезных трав, а потом я им помогла с их работой. Пыталась больше заниматься с Тарганом, всячески его направлять на общение, надеясь на то, что он скоро заговорит.
В хлопотах прошел весь день, и что интересно, ничего страшного так и не произошло. Уложив детей и помывшись, пошла спать.
Раздевшись, прилегла на кровать и долго смотрела на кулон на подушке, поражаясь необыкновенному камню. Черный гладкий в форме медвежьей лапы с когтями.
«Интересно, почему Тарлан подарил кулон, где присутствует конечность медведя, врага тайхар?»
Уже засыпая, протянула руку и надела его на шею, чувствуя моментальное жжение на груди, на участке, где соприкасался камень с кожей. Потянулась рукой к нему, чтобы снять, но в глазах все померкло…
***
…Открываю глаза и вижу деревянный потолок. Перевожу взгляд и убеждаюсь, что я в незнакомой комнате, где пахнет деревом от стен. Открытое окно, откуда веет прохладный ветерок, раздувая тончайшую нежную ткань. Деревянный сундук с выбитыми узорами и кровать, на которой лежу я на черном покрывале.
Сажусь и прислоняю руку к лицу, ощущая неприятную липкость. Заглатываю слюну и смотрю на свои ладони в ярко-алой крови. Ужасаюсь, и начинаю задыхаться. Мне жутко и очень страшно. Смотрю по сторонам, учащенно дыша, и осторожно опускаю ноги на пол, желая поскорее уйти отсюда. Домой. К родителям. К любимому жениху.
В голове что-то щелкает, выдавая моменты и отрывки какого-то события, но я не могу понять, что они говорят и почему меня тревожат.
Медленно подошла к огромной двери из доса, крепкого дерева, растущего только на территориях шанаров, и сжимаю тонкое короткое платье бледно-бирюзового цвета, сильно запачканное в крови и грязи. Морщусь… непривычно видеть себя в таком неприятном одеянии.
Ничего не понимаю и совершенно не помню, как здесь оказалась. Как и когда это произошло? Где Лиам?
Внезапные отголоски воспоминаний краткими обрывками всплывали в памяти: отец и мать дали согласие на свадьбу с Лиамом, будущим предводителем тайхаров, который по силе равен отцу, и в скором времени примет его обязанности, и я счастливо улыбаюсь; вечером, после обсуждения свадьбы, я пошла прогуляться к реке, где договорилась встретиться с женихом; кровь на моих руках и образ дикого животного.
Застыла, пытаясь вспомнить, но ничего не выходило, только куски фрагментов произошедшего и вот я здесь…
Только сделала шаг и вспомнила свою прогулку. Оказавшись далеко от поселения, что непохоже на меня, почувствовала невыносимую жажду к неизведанному, и боль от неудовлетворенности. Мое тело вспыхнуло жаром и казалось, что я сейчас расплавлюсь. Я шла… почти бежала, чувствуя, что мне это жизненно необходимо… приближаясь к тому месту, где с каждым шагом становилось все легче и легче…
Дальше обрыв в памяти и больше ничего не помнила, или не хотела вспоминать… Все как в тумане, пока не очнулась, испачканная в чужой крови и неизвестно где.
Дернула за деревянную ручку, и с облегчением выдохнула, ступая вперед, радуясь будущей свободе. На улице стояла теплая погода, даже жара. Только вот я в лесу… в домике, окруженному со всех сторон огромными деревьями.
«Где я? Как я оказалась тут? Что случилось?»
Спустилась по ступенькам крыльца огромного деревянного дома и осмотрелась по сторонам, не зная, куда идти дальше. Но, сделав шаг, остановилась, понимая, что я не одна.
Примерно в пяти метрах от меня стоял высокий, больше двух метров, темноволосый мужчина средних лет с широкими плечами. Он с ехидной ухмылкой наблюдал за всем происходящим, небрежно привалившись к дереву.
Черные штаны и расстегнутая рубашка, открывающая мускулистую грудь, где бугрились мышцы, и плоский живот. Длинные накаченные ноги, узкие бедра, смуглая кожа, массивная шея и плечи. С каждой секундой моего осмотра мне становилось страшнее, что естественно отражалось на моем лице. Особенно пугала его мощная челюсть с крепким волевым подбородком, а также полные губы, сжатые в недовольстве, темно-синие, почти черные глаза, свирепо пронзающие меня.
Старалась не паниковать, ведь возможно все не так плохо, как кажется. Закрыла глаза и тут же распахнула, тихо спросив:
– Кто… кто вы?
– Твоя пара, Милена. Лорган, – снисходительно просветил он меня, а в глазах – дикое желание сорваться за добычей.
– Я… этого не может быть… Я выхожу замуж… и… это недоразумение.
Мужчина зарычал и, оттолкнувшись от дерева, вальяжно направился ко мне. Никогда так не боялась, как сейчас. Да что там… я была в ужасе. Не думая, рванула в противоположную сторону, надеясь скрыться, убежать… спастись. Хотелось кричать и умолять Тайхару вернуть меня домой, превратить этот ужас в жуткий сон. Проснуться и увидеть огромные зеленые глаза мамы, и прочитать в них спокойствие и защиту.
Пробежав некоторое время, я повернулась, желая узнать, насколько далеко убежала, но тут же оказалась на земле, сбитая огромным телом мужчины. Не могла просто так сдаться, и отчаянно принялась биться руками и ногами, чувствуя, как шанар резко дергает меня на себя за ноги, раздвигая их, прислоняя вплотную к себе.
Дралась как бешеная, начиная истерить, как только услышала звук разрываемой материи. Мужчина разорвал платье от горла до конца, обнажая хрупкое тело. Схватил руки и поднял вверх, сцепляя их и сжимая, не давая пошевелиться. Что-то огромное и твердое в его штанах упиралось мне в лоно и, вскрикнув от ужаса, захрипела:
– Отпусти меня! Пожалуйста!
– Я попытаюсь… быть нежным, – прорычал он, разрывая тонкую материю плавок, и откидывая их в сторону. Его огромный мозолистый палец оказался там, где недопустимо, и стал гладить. Вскрикнула от его грубых и судорожных нажатий, кусая губы в кровь, умоляя:
– Не нужно. Я… прошу… Пожалуйста, отпустите, – просила, чувствуя, как меня начинает поддергивать от резких и плавных движений его пальцев, доставляя странное удовольствие.
Мужчина даже не слышал, он смотрел мне в глаза, но не видел. Его лицо превратилось в мучительную страшную маску, как будто он сдерживал себя, и у него это отвратительно получалось. Лорган диким взглядом обвел мое тело, и прорычал:
