Кристин снова склонилась над кроватью – вдохнула запах спящего ребенка. Симон и Рамборг не лишатся своего дитяти. Пусть даже она и хотела оправдаться в глазах Симона, доказать ему, что способна не только принимать его дары. Она должна была вернуть ему долг, рискнув для этого спасением своей души…
Она опять преклонила колени и вновь читала и перечитывала, что помнила из Псалтыри…
* * *
В это утро Симон засветло отправился сеять озимую рожь на свежевспаханной делянке к югу от рощицы. Он решил, что все в доме по хозяйству должно идти своим чередом. Служанки были вне себя от удивления, когда он ночью разбудил их и сказал, что Кристин хочет остаться с ребенком одна и сама позовет их, если ей что-нибудь понадобится. То же самое он объяснил и Рамборг, когда она проснулась:
– Кристин просила, чтобы никто не беспокоил ее в горнице.
– Даже ты? – быстро спросила Рамборг.
– Да, – ответил Симон. Вот тут-то он и отправился за севалкой.
Однако после обеда он остался во дворе – он чувствовал, что не в силах уйти далеко от дома. К тому же ему не нравилось лицо Рамборг. Он не ошибся: после дневного отдыха Симон только спустился к овину, как вдруг увидел, что жена его бежит через двор к женской горнице. Он бросился за ней: Рамборг подбежала к двери и стала молотить по ней кулаками, истошным голосом крича, чтобы Кристин немедленно ей отворила.
Обняв жену, Симон стал ласково ее уговаривать, но она нагнулась с быстротой молнии и укусила его за руку: она была похожа на взбесившегося зверька.
– Это мое дитя! Что вы сделали с моим сыном?
– Ты ведь знаешь, что сестра твоя не сделает Андресу ничего худого. – Он снова обнял ее, но она стала кричать и отбиваться. – Идем, – резко сказал муж. – Постыдись слуг…
Но она продолжала кричать:
– Он мой, я его родила!.. А тебя в ту пору не было с нами. Мы не так дороги были тебе в те дни…
– Ты сама знаешь, какая на мне тогда лежала забота, – устало ответил муж. И он силой увел Рамборг в парадную горницу.
С этой минуты он не решался оставлять ее одну. Мало-помалу Рамборг утихла и к вечеру покорно позволила служанкам раздеть себя.
Симон не ложился. Дочери спали в своей кровати, служанок он отослал. Один раз он встал и прошелся по горнице, но тут Рамборг спросила со своего ложа: «Куда ты?» По ее голосу он понял, что она не смыкала глаз.
– Я хотел прилечь рядом с тобой, – не сразу ответил Симон. Он снял куртку и башмаки и забрался в кровать, между шкурами и шерстяным одеялом. Потом просунул руку под голову жены. – Я знаю, моя Рамборг, сегодняшний день был долог и труден для тебя…
– Как сильно стучит твое сердце, Симон, – помедлив, сказала она.
– Я тоже боюсь за Андреса. Но мы должны запастись терпением, пока Кристин не пришлет за нами…
* * *
Он привскочил на постели, оперся на локоть и вперил растерянный взгляд в бледное лицо Кристин, мокрое и блестящее от слез в пламени фонаря. Она склонилась к самому изголовью кровати, ее рука покоилась на его груди. На мгновение у него мелькнула мысль: «На этот раз я не брежу…» Откинувшись на подушку, Симон закрыл лицо руками с глухим, страдальческим стоном. Сердце бешено и гулко колотилось у него в груди, причиняя ему жгучую боль…
– Симон, проснись! – Кристин вновь потрясла его за плечо. – Андрес зовет своего отца… Ты слышишь, это были его первые слова! – Ее лицо сияло улыбкой, но слезы неудержимо струились по щекам.
Сев на постели, Симон несколько раз провел рукой по лицу. Не наговорил ли он чего-нибудь со сна?.. Он взглянул на Кристин, стоявшую у его постели с фонарем в руке.
Тихонько, чтобы не потревожить Рамборг, он выскользнул следом за невесткой. Мучительное чувство сдавило ему грудь.
Почему его неотступно преследуют эти чудовищные сновидения? Бодрствуя, он всеми силами гонит от себя проклятые мысли. Но стоит ему заснуть, как его, беззащитного и безвольного, обступают видения, которые сам дьявол посылает ему! Даже в тот час, когда она не смыкала глаз у постели его умирающего сына, он предавался своим нечестивым снам…
Шел дождь, и сама Кристин не знала, который теперь час. Она рассказала Симону, что мальчик долго лежал в полудреме, не произнося ни слова. К ночи он забылся спокойным, глубоким сном, тогда она решилась тоже немного отдохнуть и легла рядом с Андресом, прижав мальчика к груди, чтобы услышать, когда он шевельнется. Но потом ее сморил сон…
Мальчик казался совсем крошечным в большой, широкой кровати, но глаза его прояснились и все лицо осветилось улыбкой, когда он увидел отца. Симон присел на ступеньку кровати; но когда он хотел взять сына на руки, Кристин схватила его за рукав:
– Нет, Симон, нельзя! Он весь в поту, а в горнице холодно… – Она потеплее укутала Андреса. – Лучше ложись рядом с ним, я пошлю сюда одну из служанок. А сама пойду в горницу и лягу с Рамборг…
Симон забрался под одеяло. Там, где она лежала, на постели осталось теплое углубление, и подушка еще хранила легкий, нежный запах ее волос. Симон тихонько застонал, потом прижал к себе сына и зарылся лицом в его влажные мягкие волосы. Андрес стал таким тоненьким, что он почти не ощущал его в своих объятиях, но мальчик был весел и время от времени что-то щебетал.
Потом он просунул маленькую влажную ручку в разрез отцовской рубахи, пошарил там и вытащил ладанку.
– Петушок, – радостно сказал мальчик, – вот он…
* * *
В тот день, когда Кристин собралась уезжать, Симон вошел в женскую горницу, где она стояла в дорожной одежде, и протянул ей маленький деревянный ларчик:
– Думается мне, ты будешь рада этому подарку…
В деревянной резьбе Кристин тотчас узнала работу отца. На дне ларчика, завернутая в кожаный лоскуток, лежала маленькая золотая пряжка, украшенная пятью изумрудами. Она сразу узнала и пряжку: когда Лавранс надевал самую нарядную одежду, он всегда прикалывал эту драгоценность к вороту рубахи.
Она поблагодарила Симона и вдруг покраснела. Она вспомнила, что не видела этого украшения с тех самых пор, как вернулась домой из монастыря в Осло.
– Когда отец подарил ее тебе?.. – спросила она и тут же пожалела о своем вопросе.
– Я получил ее в виде прощального подарка, когда мне пришлось однажды уехать из вашей усадьбы…
– Это слишком дорогой подарок, – тихо молвила она, не глядя ему в глаза.
Симон ответил с улыбкой:
– Дай срок – тебе понадобится множество таких драгоценностей, Кристин, когда твоим сыновьям придет время засылать сватов…
Взглянув на него, Кристин ответила:
– Не в том дело, Симон, я просто думала, что подарки, которые достались тебе от него… Ты ведь знаешь: я так люблю тебя, как если бы ты был его родным сыном…
– Вот как? Ты любишь меня… – Тыльной стороной ладони он легко провел по ее щеке и, улыбнувшись странной, еле заметной улыбкой, ответил так, точно говорил с ребенком: – Да-да, Кристин, я давно это понял…
