— Ты возненавидел край, что для любого рай. В твоей душе есть свет, но ей покоя нет! — произнес также поднявшийся на вершину башни Ар’дарон — кузен Всеволода, с которым он пробивался к Золотой башне. С ним шла Арен — королева Зеленых островов, точнее того, что от них осталось.
— Что она тут делает? — нахмурилась Ар'дара.
— Я привел. Возможно нам это поможет.
— Чем же?
— Я принесла вам песню, — осторожно произнесла Арен.
— Песню?
— Послушайте, — сказал Ар’дарон и кивнул ей, чтобы та включала.
Магический артефакт для записи воспоминаний был не только у Всеволода. Это древняя игрушка синдар, которые в некотором количестве имелись и в королевской сокровищнице альдар. Вот его она и активировала…
И перед глазами у всех присутствующих тут же предстала картина помещения, где Арен сидела с главой ордена Феникса, когда зазвучала музыка из композиции «Феанор» группы Эпидемия. А потом они увидели прорыв парня и призрачные образы боевых сцен, мелькающие перед глазами.
— Кто такие нолдоры? — спросил Аэноран.
— Не знаю, — пожал плечами Ар’дарон. — Очевидно кто-то так называет эльфов явно высокой крови.
Отец хотел было еще что-то спросить, но тут Ласселинда начала нервно смеяться. Сначала тихо, а потом осев на пол и чуть ли не в припадке.
— Что с тобой?
Индилаир видя, что женщину накрыла истерика, подошла и без лишних разговоров применила на нее нужные лечебные плетения. Секунд пятнадцать, и она оказалась в порядке.
— Говори! — в нетерпении произнес отец первичной души Всеволода.
— Вы обсуждаете о том, как нашего малыша спасти из той беды, в которую он попал. А я подумала, что, может быть нужно спасать беду? — Она снова нервно хохотнула.
— Спасти беду от Всеволода? — расплылся Ар’дарон в улыбке, а потом добавил. — Огонь в твоих речах, тебе неведом страх, проклятие Богов тебя смешит…
— Меч твой сверкает, как Сильмарил во тьме. — произнес Аэноран. — Враг отступает и слышен всем твой смех. Меч твой сверкает, как пламенный твой взор… Боже… Боже… Что же за чудовище я породил?
— Почему сразу чудовище? — робко спросила Арен.
— Что?
— Почему же сразу чудовище? Возможно у него просто хватает смелости сделать то, что нам все давно хотелось, но мы не могли?
— Но это…
— Да нормально это! — воскликнула Лауриэль. — Не удивительно, что у тебя власть отняли, а самого принесли в жертву какому-то давно сдохшему Богу. Слабак!
— Следи за языком! — рявкнул Аэноран.
— Дочка! — строго произнесла Индилаир, намекая на санкции и право применить волу старшего.
— Извини, — нехотя произнесла Лауриэль, скривившись.
— А может быть ты и права, — тихо-тихо произнес Аэноран и пошатнулся. — Но что же в нем такое пробудилось?
— Пробуждается, — поправила его Ласселинда.
Глава 4
Закрыв вопрос с призраками Всеволод начал думать о том, как встречать гостей. А то, что они будут — он не сомневался. Причем скоро. До смены караула оставалось не так много времени.
Магические резервы его, кстати, были истощены в значительной степени. Да, он обладал огромным собственным магическим потенциалом и запасом маны со скоростью восстановления, которому бы позавидовал любой архимаг. Да, у него имелось два портальных накопителя. Но маг из Всеволода был аховый.
С одной стороны, конечно, очень прогрессивное мышление позволяло использовать даже примитивные, базовые плетения перегружая их и на ходу превращая в кардинально более мощные аналоги. С другой стороны, грамотно работать с плетениями он не мог. А главное тонко управлять расходом маны. Из-за чего бесхитростно заливал все голой силой, что вело к совершенно скотскому ее перерасходу. И любой местный маг даже средней руки мог бы кардинально лучше распорядиться его ресурсами. Поэтому попав в склеп заполненным под завязку, парень теперь имел едва ли треть от собственных запасов и только один заполненный накопитель, да и тот — наполовину. Этого было явно недостаточно для предстоящего сражения. И Всеволод напряженно соображал, пытаясь придумать, как выкрутится. А призраки, что вились рядом с ним, постоянно жужжали об устройстве этой крепости.
Оборона строилась на нескольких узлах.
Первый — это собственно капсула склепа, выполненная из субстантивного диарита. Открыть в которую вход мог только жрец Аданоса. Дальше следовала площадка над жертвенником. Потом каземат в виде последовательных комнат с крепкими дверьми. Узкий длинный коридор протяженностью без малого пятьсот метров, размещенный в глубине скального массива. Ну и, наконец, первичная башня с удивительно толстыми и мощными стенами, а также парой оппозитно расположенных ворот. При этом открытой могла быть только одни из этих ворот. Из-за чего быстро войти или выйти было нельзя.
Понятное дело, что вся оборона этой крепости-тюрьмы была выстроена как защита от внешнего вторжения. Чтобы не допустить освобождения заключенных некими доброжелателями. Прорыв же из склепа попросту считался невозможным. Поэтому никаких особенных дополнительных мер противодействия не было предусмотрено. Да и жрецы вели себя крайне расслабленно по причине того, что были абсолютно уверены в невозможности заключенных вырваться.
И вот тут-то Всеволод и залип.
Башня.
Крепкая. Мощная. Считай каменный монолит огромной толщины, да еще и укрепленный магически. Она привлекла Всеволода тем, что представляла собой замкнутое пространство с очень прочными стенками. И, что немаловажно, очередным артефактом, который должен был обновлять и освежать воздух внутри, вместо вентиляционных отверстий.
— Прекрасно! — наконец выдал парень и, открыв внутренние ворота, начал возить во дворике башни.
— Что ты делаешь? — поинтересовался призрак, наблюдая за тем, как Всеволод, напряженно пыхтя выжигал на каменном полу какие-то знаки крохотным огненным шариком.
— Считай это творчеством.
— Похоже на бытовое плетение… — задумчиво произнес призрак. — Только какое-то странное. Очень странное. Неправильное какое-то. Нет, это точно не бытовое плетение. Но что?
— Куда ты спешишь? Скоро увидишь. — широко улыбнулся парень и вернулся к своей работе…
О ритуальной магии Всеволод узнал только от матери его первичной души, когда она была вынуждена проводить сложные ритуалы перерождения. С кучей условий и нюансов. Тогда она и объяснила ему самые азы. Показала алфавит специальных знаков для подготовки печатей, универсальный для всех миров и культур. Откуда они пришли — не ясно, но они были такими древними, что даже легенды не сохранилось о происхождении.
Ничего слишком заумного в этой системе не было, во всяком случае для более-менее развитого человека из техногенного мира. Что-то вроде моделирования алгоритмов. Поэтому Всеволод под руководством матери сделал печати для всех плетений, которые к тому времени освоил. Самых простых и базовых, ибо другими не владел. И проблем не возникло. Что и не удивительно, так как проблемы появлялись только при повышении сложности плетения. Серьезные же артефакты — это вообще творение чрезвычайной сложности, требующей от мага запредельного опыта и практических познаний.
