— Отчего же? Ты ведь эльф. Да еще вон какой породистый. Первородный. Что это значит? Что твой род был первым в этих местах?
— Не совсем так. При зачатии души первородных рождаются вместе с их телами. Поэтому первородные народы всегда сильные маги. Очень сильные. У остальных народов — не так. В них души обретают новые тела и новую жизнь, но не рождаются. Из-за чего новое тело не всегда в ладу с душой. Это всегда влечет ослабление магических способностей. Вселенная существует очень давно и некоторые души уже такое количество раз переродились, что и не счесть. Тысячи и тысячи.
— То есть, я могу быть в прошлом эльфом?
— Да. В прошлом. Но я не специалист в этом вопросе. Там есть много нюансов. И искажения, и истощения, и так далее. Да и первородных народов на самом деле — много. Мы, первородные эльфы, далеко не самые первые во Вселенной. Насколько я могу судить — скорее новички на этом поприще. Уверен, существует масса других радикально более древних первородных сущностей, которые сотни тысяч лет назад прекратили свое первичное существование и сгинули из памяти даже богов. Так что — шанс есть, но очень небольшой.
— Хм… любопытно. Так почему ты не такой, как все? Стремишься казаться лучше на их фоне?
— Я родился больше четырех тысяч лет назад. Три тысячи — жил синдаром. Потом умер. Мою душу мотало по разным мирам. Пока я не родился обычным человеком в далеком мире, напрочь лишенном магии. Память и сознание этого парня и составляет мою текущую личность. Свое прошлое я вспоминать не хочу. Боюсь, оно сотрет меня настоящего.
— Оу… Но как же все это? Как же уши?
— Ритуал возрождения. Одна знакомая богиня смогла рассмотреть во мне душу синдара, не искаженную и не истощенную перерождениями. Вот и предложила пройти один ритуал. Довольно мерзкий. Там твое тело сначала раздирается в пыль до обнаженной души, а потом собирается обратно, сообразно исконному эталону души. Вот. Поэтому — внешне я хоть и исконный эльф, но с сознанием обычного человека. Да еще из мира, где очень прохладно относятся к расовым и национальным предрассудкам. Да и женщины у нас не забитые бесправные животинки для сексуальных утех, а полноправные члены общества. У нас они даже государствами руководят наравне с мужчинами. Важным считается не то, что у тебя между ног, а то, что в голове. Ну… во всяком случае на словах. Этот же мир пока еще не дорос до этого.
— Понимаю, — кивнула Монца, задумчиво посмотрев на Всеволода.
Пауза затянулась. Поэтому Сева кивнул ей, неловко улыбнувшись. Встал и ушел собираться. Да и дама занялась своими делами. Когда же караван тронулся в обратный путь, она, чуть помедлив, повернула своего коня следом.
— Мне казалось, что ты решишь отправиться на запад, — произнес наш герой, безусловно, удившийся ее поступку.
— Однажды нас с братом выбросили с балкона замка. Брат погиб, а я выжила, и вся переломанная вышла на борьбу против Великого герцогства. Одна. Я хотела отомстить. Это было безумием, но я все же решилась и победила. Ты желаешь еще более невозможного, но у тебя уже есть дюжина воинов в хороших доспехах. Так почему бы и нет? Я люблю сложные задачи.
— А на самом деле? — Повел бровью Всеволод.
— Ты мне не веришь?
— Я чувствую ложь. Вот эти лопухи, — щелкнул он по своему уху, — слышат твое дыхание и стук сердца. В момент осознанной лжи человек непроизвольно начинает нервничать. Внешне он может оставаться невозмутимым, но подсознательно все равно себя выдает. С мертвецами и конструктами это не работает, но живые существа… они все, пусть и где-то в глубине души, но стесняются врать. Поэтому тело выдает их. — Всеволод утрировал. Конечно, все было так. И он легко мог выступать передвижным полиграфом. Но при одном условии — он должен быть сосредоточен на объекте беседы. В обычной ситуации он и внимания особого на все это не обратит. Тут же ситуация была необычная, вот он и собрался. Да и доводы женщины звучали слабо.
— Какое неудобное качество, — с легким раздражением фыркнула Монца.
— Не скажи. Очень удобное. Итак, почему ты хочешь остаться?
— Чувство благодарности недостаточно?
— Нет. Вряд ли оно заставит тебя вписаться в настолько рискованную авантюру. У меня выбора нет, а зачем в это лезешь ты?
— А они? — Кивнула Монца на лесных эльфов.
— У них тоже нет выбора.
— Хм… проклятье…
— Не хочешь говорить?
— Нет, — покачала она головой. — Сказала бы, да не могу. Сама не понимаю. Считай это предчувствием. Я хочу остаться.
— Рад это слышать, — кивнул Сева и искренне улыбнулся. — Только будь осторожна. Соблазнить меня нетрудно, так как ты действительно мне нравишься. Однако последствия вряд ли придутся нам по душе.
— Я учту, — буркнула она с легким раздражением. — Но не ты ли говорил о том, будто бы не все в этой жизни сводится к тому, что у тебя между ног?
— Не все. Но пренебрегать этим аспектом жизни преступно. Будь осторожнее. Недооценивать силу плоти и страстей, что она порождает, смертельно опасно.
Часть 2. Глава 4
Следующую неделю караван двигался обратно к побережью. Размеренно. Всеволоду некуда было спешить, а общество молодых темных… то есть, сумрачных эльфиек, не искаженных дурным воспитанием Ллос, привлекало. Не так, чтобы он хотел уложить их всех в постель. Нет. Просто было приятно посмотреть и сравнить. Эти были живые… приятные… открытые… Да, их народ переживал очень непростые времена, считай вымирал. Но они все равно не скатились до того состояния, в котором находились темные эльфы, загнанные туда правлением Ллос.
К слову сказать, эти юные «ушастики» проявили изрядный интерес к Монце. Их заинтересовало то, почему лорд синдар практически воскресил и приблизил обычную человеческую женщину. Так что ей пришлось много рассказывать о своем мире. Практически на каждом привале ее звали к костру и просили продолжить рассказ. Она хотела обойтись чем-то отстраненным, общим. Однако каждый раз эльфы сводили беседу на ее судьбу и приключения. На то, где она родилась, как росла… ну и так далее. И если поначалу на лицах слушателей читалось легкое разочарование — ведь они посчитали ее обычной разбойницей, то после полета с балкона к подножью горы, слушали взахлеб. Очень уж остросюжетным пошло повествование.
Но вот они вышли к одинокой скале, где дорога расходилась. Налево — на север, она уводила к землям сумрачных эльфов. К поселениям их колонистов, что пытались освоиться возле уничтоженных вулканом земель. А направо шла старая дорога, ведущая в древнюю столицу синдар… ныне разрушенную и опустошенную. Здесь грунт был более плотный, каменистый. Поэтому камни никуда не делись. Раскрошились частью от времени, но не более того. Да и дорогой этой вот уже четыре тысячи лет почти никто не пользовался, ибо она вела в никуда — в мертвые земли. Какие-то авантюристы, конечно, совали туда нос, но не более того. А природа, которая могла бы поглотить плоды ручного труда далекого прошлого, бездействовала… она вообще, казалось, здесь умерла вместе с синдарами…
