— Что?
— Взгляните, — мрачно сообщил он, указывая в окно.
Старая Имперская крепость стояла крайне удачно — так, что все подступы к ней прекрасно просматривались. Вот и сейчас упустить из вида отряд рахас было сложно.
— Это Аман, ученик Саревока, — чуть охрипшим голосом произнесла Дарона. — Слабый шаман, но сильный следопыт. Ему не нужна магия, чтобы нас выследить.
— Ваши орки всегда так быстры?
— Нет, — покачала она головой. — Он пусть и слабый, но шаман. Я говорю с огнем. Он с животными. Такие как он могут снимать усталость с изнуренных тел.
— Значит нам от этого отряда не оторваться?
— Не думаю, — покачала она головой. — Нам придется принимать бой… и умирать. Мне не простят убийство Саревока. Тебе — мое освобождение. А им… их они просто убьют, потому что могут. Пленники оркам не нужны.
Постояли. Помолчали. Все в зале притихли, пораженные этой новостью. Включая стражей Рассвета. Они и не знали, что за отрядом Всеволода следуют орки. Иначе бы вряд ли просили их помощи, да и сами свернули бы в сторону, держась в стороне от смертельной опасности.
— Как ты оказалась на цепи? — Тихо спросил Всеволод.
— Грустная история…
После чего она поведала ему историю о том, как некий предатель заманил их в ловушку, где полегло много орков. Когда же они попытались отступить обратно в свой мир, предатель исказил портал и выбросил часть орды сюда. Тут-то тяжело раненного Зул’дана и убил Орхим, стремясь завладеть властью в орде. Именно он ее и посадил на цепь. Хотел убить, но передумал. Посчитал, что так будет более унизительно.
Когда Всеволод освободил ее, она пробралась к Саревоку, что был верховным шаманом в этом походе, и отомстила, убив. Ведь он по приказу Орхима измывался над ней несколько месяцев подряд. Она не может вернуться в Орду. Идти же здесь ей тоже некуда. Она всюду чужая.
— Саревок таскал тебя с собой ради мужских утех? — Нахмурившись, спросил Всеволод.
— Если бы, — горько усмехнулась Дарона. — Я уродливый выродок, на которого смотрят с отвращением и орки, и люди, и эльфы. Зачем ему для утех, такая как я? Нет. Он просто издевался и унижал. Каждый день.
Всеволод внимательно осмотрел ее, прямо-таки ощупывая взглядом. А потом улыбнулся и произнес:
— Никогда бы не подумал, что орки такие трусы.
— Орки не трусы!
— В бою — может быть. Но тут великого подвига нет. Или ты, или тебя. При таком раскладе многие окажутся храбрецами. А вот в обычной жизни — все совсем иначе. Если коллектив решил, что ты уродлива, то трусам негоже против своего стада идти. Духу не хватит. Полагаю, что ты оказалась жертвой банальной травли. Вполне обычной забавы для условно-разумных прямоходящих мартышек. Они любят находить того, кто чем-то отличается от них и либо восторгаются им, либо травят. По ситуации. К тому же ты полукровка, что только усугубляет дело. Кем была твоя мать?
— Человеком.
— Да? Разве в том мире, где ты родилась, жили люди?
— Нет… — рассеянно покачала она головой.
— А кто жил, кроме орков?
— Дре’нау. Но… она не могла быть дре’нау!
— Почему?
— Зул’дан говорил, что она была человек.
— И откуда он ее взял? А главное — зачем? Ты представляешь, сколько ему потребовалось бы усилий, чтобы открыть портал, поймать человеческую женщину и притащить ее в твой мир. Полагаю, что он тебя обманывал. Хм. Или ты не замечала за ним лжи? Он был с тобой всегда правдив?
— Нет… — угрюмо ответила Дарона, повесив голову.
— Что, не только лгал, но еще и подвергал унижениям?
— Он говорил, что это закаляет мой характер.
— Ну, конечно. У кого от природы он сильный, тем да — укрепляет. Остальные же… Знаешь почему они не жаловались? Потому что мертвы. Они ведь мертвы? Я прав? Мда. Кстати. О мертвых. Он не заставлял тебя убивать дре’нау?
— Да…
— И женщин тоже?
— Да…
— А среди них встречались такие, которые подходят тебе в матери? Встречались? Так я и подумал. Это вполне в духе такого существа как Зул’дан. Полагаю, что он себе на потеху заставил тебя убить собственную мать. Скорее всего она была далеко не первой. Он ведь садист. А значит наверняка наслаждался тем, как та мучается, наблюдая за твоими гнусными поступками. Что? Была такая женщина? Ну что же. Теперь ты знакома со своей матерью…
Дарона пошатнулась, но устояла.
— И что? Закалила эта мерзость твой характер? Не думаю. Зул’дан был обычным садистом, который получал удовольствие, доставляя другим мучения. Полагаю, что он же и начал травлю, заставив всех вокруг считать тебя уродливой.
— Но я видела их взгляды!
— Хм. Сомневаешься? Дай мне на тебя взглянуть поближе… — сказал Всеволод и подошел к ней. — Ну-ка, ну-ка, покрутись. Широкие бедра, узкие плечи. Плотное, стройное, гармоничное телосложение. Жилистое и полное жизни. Грудь, — сказал он и самым беззастенчивым образом потискал этот ее орган, — высокая, упругая, такого размера, который самым органичным образом вписывается в силуэт и общую композицию фигуры. Попка, — шлепнул он по ней, — круглая, упругая, подтянутая. И опять же — в идеальной гармонии с остальным телом. Кожа, — медленно провел он по ее щеке ладонью, — сухая, плотная, но нежная и бархатистая. Цвет же хоть и необычный, но мягкий, вполне приятный для глаза. Лицо. — Он взял Дарону за подбородок и покрутил мордочку, внимательно ее осматривая. — Удивительно правильные и красивые черты, я бы даже сказал изящные, эльфийские. Даже клыки, что, казалось бы, должны все портить, на удивление небольшие и аккуратные, а потому выступают пикантным украшением. А глаза? — Повернул он ее так, чтобы встретиться с ней взглядом. — Они просто волшебные! Фиалковые, с легким свечением, выдающим огромный магический потенциал. Ну и волосы. У тебя дивная копна густых вьющихся черных волос. — Он запустил свою пятерню ей в волосы и чуть-чуть помассировал ей кожу головы, от чего она чуть прищурилась. Видимо было приятно. А потом продолжил. — Дарона, ты можешь гордиться своей красотой. Редкую женщину природа ей так щедро одаряет. А все, кто говорит иначе, либо трусы, либо мерзавцы, либо не имеют вкуса. Я имею в виду мужчин, потому что женщины, разумеется, завидуют, оттого и гадости болтают. Женский коллектив — то еще болото…
— Спасибо… — тихо прошептала она, смотря на него очень странным взглядом. Это был ее первый в жизни комплимент. Пусть несколько грубый и излишне вульгарный, но, раньше ей говорили одни гадости. Так что и такой был Дароной принят с огромной благодарностью. Особенно в силу того, что произнес его Всеволод прилюдно и без тени лукавства или фальши в голосе.
Зал же потрясенно молчал. У присутствующих поступок высокого эльфа, за которого его принимали, просто не укладывался в головах. Он делал комплимент орчихе! И вполне искренний, если вслушаться в его слова. Да, она действительно была красива, но… она была орчихой в глазах окружающих. Особенно его слова задели эльфиек. Но Всеволоду было плевать. Он мог себе позволить роскошь — иметь собственное мнение. Особенно в ситуации, когда завтра может и не наступить…
