Присяга? Был уверен, что в той кипе документов, которую подписал за последние полгода, было что-то и на этот счёт, но надо — значит, надо. Усомнился только:
— Мы ж текст не учили вроде? Или это я пропустил?
— Наизусть? Скажешь тоже! — фыркнул Василь. — Идём!
И точно — повторяли текст присяги вслед за комиссаром Хлобом все разом. Не сказать, будто такое уж торжественное мероприятие получилось, но оттарабанили что-то там о защите интересов республики, и ладно. Когда в февральский союз молодёжи поступал, и то больше волновался. А тут ничего в груди не ворохнулось и глаза не защипало. Наверное, просто привык уже не словом, а делом, вот на полном серьёзе и не получается такие формальности воспринимать.
Борю Остроуха и сестриц-близняшек, к слову, к присяге приводить и вовсе не стали. Наверняка уже по новому месту службы оформят.
В столовую вместе со всеми мы не пошли, вернулись в комнату и переоделись в домашнее.
— Слушай! А Варю куда-то определили? — поинтересовался я, плюхнувшись на кровать. — Или при комендатуре оставили?
Василь как-то не слишком уверенно пожал плечами.
— Да непонятно пока. Вообще её на курсы снайперов записали. Пока на Кордон отправят, потом в штурмовом дивизионе стажироваться станет. — Он почесал затылок и спросил: — А тебя на дежурство совсем ставить не будут?
— Как не будут? День на объекте, два в патруле.
Распахнулась дверь, и к нам присоединилась Варя; в руках у неё была фанерная почтовая коробка с обрывками шпагата и остатками коричневого сургуча на боках.
— А вот и я, мальчики! — объявила девушка. — Празднуем?
— Празднуем!
В халатике постройневшая Варя смотрелась весьма эффектно, ладно хоть сразу опомнился, принял коробку и выставил её на столик.
— А чего Маринку не позвала? — спросил подругу Василь и указал на меня глазами. — Была бы Пете компания.
— Ой, да они после обеда Машкин успех отмечать собираются, — пояснила Варя. — А слышали, что Борю в железнодорожный корпус откомандировали?
Для меня это известие новостью не стало, а вот Василь наморщил лоб.
— А чего он распсиховался тогда? Там ему сразу ефрейтора дадут, плохо разве?
— Да он уже успокоился! — заявила девушка, начав доставать из коробки присланные из дома заготовки. — А психовал из-за Дашки, у них же любовь — не знали разве?
Мы знали. Если б Боря из-за подружки в драку не полез, его бы к жандармам и не сослали, наверное.
— Успокоился уже, говоришь? — хмыкнул Василь. — Быстро он остыл.
Варя отрезала кусочек сыровяленой домашней колбасы, сунула её в рот и пояснила:
— Да просто Дашку на медицинские курсы записали. Им вместе так и так не получилось бы служить.
— Понятно, — протянул я. — А ещё кого куда отправили? Нигилист в институт учиться пойдёт, близняшек в дивизион связи, а остальные как?
Василь принялся помогать Варе накрывать на стол и сказал:
— Прохора в пожарную охрану откомандировали. Пока только на стажировку вроде. — Он вытащил из-под подушки бутылку красного вина и скомандовал: — Петя, кружки!
Штопор не понадобился — выдавили пробку давлением. Хорошо в итоге посидели, душевно.
Утром встал ни свет ни заря. Первым делом сбегал в уборную, там аккуратно размотал повязку и оглядел красную и по-прежнему заметно припухшую кожу, на которой проявились серые линии, вздохнул и вернул бинты обратно. Умылся, почистил зубы, выглянул в окно. На улице с неба сыпалось нечто невразумительное — то ли мокрый снег, то ли снег с дождём, — поэтому по возвращении в комнату надел поверх костюма кожаный плащ.
О вчерашнем нашем разговоре с капитаном старался не думать, отложил это на будущее. Но для себя решил, что распоряжение касательно Альберта Павловича игнорировать не стану — как ни крути, это не доносительство, а информирование непосредственного руководства. Вот о старых делах — нет, о старых делах умолчу.
От комендатуры напрямую к психиатрической лечебнице трамваи не ходили, пришлось добираться с пересадками. Мог бы и напрямую пройтись, но было слякотно, и не хотелось заляпать грязью штанины. Полуботинки — ерунда, их почистить легче лёгкого, а с тканью такой номер не пройдёт. Но вообще на весну нужно галоши купить.
Когда пришёл ко Льву, тот ещё только завтракал.
— Рано ты сегодня, — удивился он.
— В двенадцать приём у врача, — пояснил я и выдал главную новость: — Ну всё, Лёва, мне официально поступление в институт согласовали! Вместе пойдём учиться!
— Здорово! — обрадовался Лев и уточнил: — Палинский устроил?
— Не совсем, — покачал я головой, потом решил не болтать лишнего о служебных делах и вздохнул. — Но вообще — да, в основном благодаря ему всё так удачно сложилось.
— Ну и замечательно! Садись чай пить!
В гостях у Льва проторчал в итоге до половины двенадцатого, от него поехал в центр города. А только вышел из трамвая на кольце, как сзади послышалось:
— Молодой человек! Минуточку!
Обернулся — а ко мне топают два патрульных в форменных дождевиках и фетровых шлемах.
— Вы это мне? — уточнил я на всякий случай.
— А кому же ещё? — вопросом на вопрос ответил плечистый унтер-офицер лет двадцати пяти. — Документики предъявите!
Обычно в таких ситуациях я показывал карточку учащегося среднего специального энергетического училища, на этом проверка и заканчивалась, но вчера ту пришлось сдать, а студенческий билет ещё не получил, поэтому запустил руку под плащ и вытянул из внутреннего кармана удостоверение бойца ОНКОР. Раскрыл, предъявил, отвёл чуть назад, не позволив ефрейтору вынуть его из моих пальцев.
— Увольнительная имеется? — спросил тогда унтер.
— Допустим, — уклончиво ответил я, и не подумав достать спецпропуск.
— Предъявляем!
— С какой стати? — возмутился я. — Коллеги, вы ничего не перепутали?
Нет, в будний день я качать права, пожалуй бы, не стал, но воскресенье — это святое.
Ефрейтор пробурчал себе под нос присказку о коллегах и волках, унтер-офицер глянул на меня с раздражением и заявил:
— Если не предъявишь увольнительную, вызовем комендантский патруль.
Время уже поджимало, но я и не подумал поддаваться на столь неприкрытый шантаж, поэтому убрал удостоверение обратно в карман и заявил:
— Валяйте! А пока мы будем его дожидаться, подумайте, как так получилось, что вы не представились и не предъявили служебных жетонов. И почему вообще решили, будто имеете право требовать от сотрудников отдельного научного корпуса внутренние документы, коей является увольнительная.
Полицейские переглянулись, и унтер сплюнул под ноги.
