Лизавета Наумовна разлила по стаканам чай, и я не сдержал удивления:
— Вы домой не идёте ещё?
Та похлопала рукой по стопке медицинских карт, на обложке верхней из которых был нарисован жёлтый кружок.
— Посмотрю, что там у золотых румбов неотложного и пойду. А ты садись чай пить. А то ещё в обморок хлопнешься! Сразу и заключение заберёшь.
Я и в самом деле чувствовал себя не лучшим образом, подташнивало и кружилась голова, поэтому осторожно опустился на стул и сделал глоток горячего сладкого напитка.
— Золотые румбы! И что с ними носятся все только? Нет, они изначально самые мощные — это понятно. Но ведь на пик шестого витка можно вывести любого оператора, который на нём инициацию прошёл!
— Не всё так просто, Петя, — возразила Лизавета Наумовна, не отрываясь от заполнения изготовленного типографским способом бланка. — Вспомни формулу расчёта мощности. Что там в знаменателе?
Я напряг память, потом сказал:
— Модуль разности между номером витка и расстоянием от эпицентра до середины витка.
— И чему равен этот показатель для шестого витка?
Странный вопрос в тупик не поставил, необходимые расчёты провёл в уме.
— Ноль целых пять десятых.
— Правильно, — улыбнулась Лизавета Наумовна, — но в таблицах мощности данное значение устанавливается равным единице. По факту идёт двухкратное занижение входящего потока. Знаешь почему? Я тебе скажу — человек не приспособлен к оперированию такими потоками сверхсилы без весьма и весьма серьёзной подготовки. У тех, кого выводят на пик витка искусственно, банально истощаются ресурсы организма. Но если оператор прошёл инициацию в золотом румбе, его потолок ровно в два раза выше.
— Ого! — охнул я. — Завидую! И не сказать, что белой завистью!
— Все им завидуют, хоть это и глупо.
Я допил чай и спросил:
— А вы на второй разряд сдали уже?
Лизавета Наумовна качнула головой.
— Предзащита в понедельник. Думала, получится хотя бы в воскресенье выспаться, но покой нам только снится. — Она закончила писать и потребовала: — Ну-ка, набери потенциал!
Врач выглядела вымотанной, а под глазами залегли глубокие тени, но я это обстоятельство благоразумно комментировать не стал, втянул в себя четыре сотни килоджоулей и на вопрос о жжении ответил отрицательно. Никого дискомфорта больше не было и в помине.
— Ну и отлично! — успокоилась Лизавета Наумовна и передвинула мне заполненный бланк. — Только не подклеивай в учётную книжку. Предъяви в комендатуре, а после отнеси в институт, я заодно индивидуальную программу выхода на пик витка расписала, без неё с тобой никто работать не возьмётся. И помни — жду в воскресенье!
— Может, вас проводить? — предложил я, убирая его во внутренний карман. — Поздно уже!
— Топай отсюда, провожальщик!
Ну, я и пошёл.
Всю первую половину следующего дня впустую проторчал в училище. Курсанты сдавали технику активного поиска операторов, а мне по этой дисциплине заранее поставили зачёт, вот и скучал в уголочке, да ёжился из-за то и дело долетавших судорог энергетических помех. Даже голова под конец разболелась.
После возвращения из училища улучил момент и заскочил к Георгию Ивановичу. Тот оказался на месте, я постучал по косяку приоткрытой двери, получил разрешение войти и выложил на стол допуск на посещение института в качестве вольного слушателя. Капитан Городец озадаченно хмыкнул и заявил:
— Палинский просто так палец о палец не ударит. Чем ты его заинтересовал?
Я подтянул к себе стул для посетителей, уселся на него и рассказал о Льве и моём обещании за ним приглядеть. Георгий Иванович недовольно поморщился.
— Смотри — заиграешься, смежники голову оторвут. Но раз они согласовали, бог с тобой… — Капитан пригладил жёсткие усы, раскрутил перьевую ручку и поставил внизу листа затейливую подпись. — Всё, теперь падай в ноги комиссару. Разрешит — пойдёшь учиться. Нет — значит, нет. Только сначала медицинское заключение получи.
— Уже.
— Так чего тогда сидишь? Комиссар любит всё хорошенько обдумать. Двигай!
Я поднялся со стула, отошёл к двери и спросил:
— А что за смежники?
Капитан Городец вздохнул.
— Товарища твоего, как понимаю, аналитический дивизион опекает. Такие уникумы по их профилю.
— Аналитический дивизион — это…
— Как контрольно-ревизионный, только наоборот. Понятно?
— Понятно, что ничего непонятно.
— На будущее, Петя, не сочти за труд — изучи структуру корпуса. Лишним точно не будет, — распорядился Георгий Иванович, тут же встрепенулся и хитро прищурился. — Да, кстати! Тебе не кажется, что ставки против тебя принимают с оскорбительно низким коэффициентом?
— Знаете уже, да?
— Работа такая. Ну так что — прикрыть лавочку?
— Вообще, я подзаработать собирался. Если можно.
Капитан Городец хохотнул и указал на дверь.
— Иди.
Испытывать терпение хозяина кабинета я не стал и поднялся на третий этаж, а там заколебался, не решаясь заглянуть в приёмную комиссара. Просто помнил, как он глядел в нашу последнюю встречу — пристально и холодно, словно через прицел, вот и медлил, вот и собирался с духом. Как бы мне эта инициатива боком не вышла.
Но деваться было некуда, постучал, приоткрыл дверь.
— Здравствуйте! — натянуто улыбнулся секретарше в строгом шерстяном платье. — Мне бы к господину комиссару…
Та посмотрела, будто мерку сняла, и уточнила:
— По какому вопросу?
Я подошёл к столу и выложил разрешение на посещение института.
— Вот.
Тётенька быстро проглядела лист и уточнила:
— Вас Георгий Иванович курирует?
— Можно и так сказать, — без всякой уверенности ответил я.
— Ждите, — сказала секретарша и скрылась в кабинете, а минуту спустя вернулась в приёмную и пригласила меня пройти внутрь.
Я сдёрнул с головы пилотку и попытался пригладить волосы ладонью, но сразу плюнул на это и переступил через порог. Комиссар Хлоб, всё такой же лысый, сухопарый и загорелый, сидел за рабочим столом и внимательно изучал переданный секретаршей документ.
— Ну, Линь! — усмехнулся он. — Вот удивил, так удивил. Значит, учиться хочешь?
— Так точно, господин комиссар!
— А работать, получается, не хочешь?
Я сглотнул и отрицательно помотал головой.
— Никак нет! Мне бы на пик витка выйти и теорию оперирования сверхэнергией подтянуть.
Хозяин кабинета прищурился и спросил:
