Десмонт не бросился тут же разубеждать меня и заверять, что между Эриком и Стефани Райз ничего нет. Я видела сочувствие в его глазах.
Конечно же, я была жалкой. Я понимала это, но ничего не могла изменить. Ни свои мысли, ни свои чувства. Я не знала, как остановиться.
– Я ничего такого не заметил, – ушёл он от прямого ответа.
Это не могло меня успокоить. Я вообще не знала, что способно меня успокоить.
– Почему тебе не нравится Стефани? – неожиданно для нас обоих спросила я.
Десмонт откинулся на спинку стула, пожав плечом.
– Просто она принадлежит к тому типу людей, с которыми мне становится не по себе.
Если он и слукавил, фальши я не уловила.
– Она опасна?
Я знала это и без его подтверждения, но всё равно спросила.
– Она беспринципна, когда дело касается её желаний, и это делает её опасной. Я бы хотел сказать, что тебе не о чем беспокоиться, но…
– Но ты не скажешь, – опередила я его.
Десмонт кивнул.
– Нет, потому что не хочу тебе лгать.
Что ж, я ценила его искренность.
– Я осталась здесь ради него, – с грустью улыбнулась я. – А теперь я не знаю, что мне делать дальше. Я запуталась.
– Уверен, ты найдёшь выход.
Мужчина протянул руку и накрыл ею мою. Это был первый физический контакт, который он позволил себе. Не уверена, понравилось ли мне это – хотя отвращения не вызвало – но руки я не убрала.
– Я вижу в тебе силу, Ханна Грегори.
Его глаза тепло смотрели в мои, и я позволила своим губам сложиться в небольшую улыбку. Но внезапно имя, к которому я так привыкла, показалось мне чужим.
Я отогнала тревожные мысли, потому что не могла ещё и с этим разбираться.
– Ты очень добр ко мне, – тихо, с признательностью сказала я. – Не знаю только, чем я это заслужила.
– У меня есть теория: я думаю, что с хорошими людьми должны случаться только хорошие вещи, – поведал мне Десмонт.
Я не смогла сдержать улыбки, на этот раз более широкой.
– Считаешь меня хорошим человеком?
– Очень хорошим, – без запинки подтвердил мой новый друг – я не сомневалась в том, что это так. – Иначе ты бы не понравилась мне.
Мои щёки стали розоветь от смущения, но это было приятно услышать. И я не могла не обратить внимания, что его ладони всё ещё накрывали мои руки.
Я не стала ничего менять. Просто оставила как есть.
Глава 18
Эрик
– Когда ты отдыхал нормально в последний раз?
У мамы озабоченный взгляд, и мне не нравится, что она волнуется из-за меня, когда сама борется с болезнью, победить которую шансов практически не осталось.
– Я отдыхаю, – заверяю я, расслабленно устраиваясь в кресле.
Возможно, этим утром у меня не самый отдохнувший вид, но только потому, что я протрахался почти всю ночь до самого рассвета.
Маме это знать не обязательно.
– Ты похож на человека, который не спит по ночам, – читается укор в её глазах.
Отлично, будто мне всё ещё десять лет.
– В твоём возрасте, Эрик, уже пора иметь жену и детей, а не тусоваться ночами с друзьями.
– Я был женат, и не скажу, что мне это очень понравилось, – хмыкнув, напоминаю я. – И, кстати, ты только что сказала «тусоваться»?
Её щёки слегка розовеют, что приятно видеть, ведь из-за химии кожа приобрела сероватый, нездоровый оттенок.
– Алиса всё время так говорит, – оправдывается мама.
– Эй, – я тянусь к ней и накрываю ладонью её исхудавшую руку – кожа стала такой тонкой и будто синей от проступивших вен, – у меня всё хорошо, поэтому тебе не надо беспокоиться. Сейчас все твои силы должны идти на поправку.
Мама улыбается печальной, понимающей улыбкой. Все мы знаем, что выздоровления не случится, а лечение лишь продлит неизбежный момент. Моя сестра отказывается это принять, мама, кажется, смирилась, а я… Я где-то посередине.
– Мне жаль, что я так и не увижу, как ты остепенишься, – с грустью шутит она. – Я бы всё отдала, чтобы увидеть, как однажды ты станешь отцом. У моего красивого мальчика будут очень красивые дети.
Мама гладит меня по щеке, а я хватаю её за руку и прижимаю к своим губам. Кожа холодная и сухая, но эти руки всегда дарили любовь и тепло нам с сестрой. Руки, которые без конца трудились, чтобы обеспечить нас всем необходимым.
Мама одна растила нас со Сьюзен, порой работала в две смены, чтобы купить мне новые кроссовки к школе; или джинсы, о которых мечтала Сьюз.
Я пообещал ей, что добьюсь успеха, чего бы мне это ни стоило, и я это сделал. Когда клуб стал приносить хороший доход, я купил маме большой комфортабельный дом и окружил её всеми благами, которые только можно было приобрести за деньги. Я могу дать ей почти всё, что она пожелает.
Всё, кроме времени.
– Мне жаль, что я разочаровал тебя, – тихо признаюсь я.
Мама качает головой.
– Ты не разочаровал меня, сынок. Просто я, как и любая мать, хотела видеть тебя счастливым.
В представлении мамы непременный рецепт счастья заключался в женитьбе и парочке сопливых носов моих отпрысков. Я не хотел спорить с ней, не тогда, когда каждый день может стать для неё последним. В своё время у нас и так было много споров из-за моего развода с Айлой.
Айлу мама любила. Да и сейчас любит как родную дочь. Они сохранили тёплые отношения спустя много лет после нашего расставания.
Этот развод стал для мамы настоящим ударом. Иногда я думаю, могло ли это повлиять на неё так, что в итоге она заболела?
Может, это моя вина?
– Я счастлив, – как можно убедительней заверил я, мысленно задаваясь вопросом, так ли это в действительности?
Прежде я думал, что буду счастлив, когда заработаю много денег. Это была моя идея фикс. Сейчас у меня были деньги, положение и все удовольствия, которые я мог желать.
Был ли я счастлив?
Я не уверен. Наверное, я просто перестал понимать, что это.
– Айла приходила? – желая сменить тему, указал на букет флоксов я – любимые цветы мамы. Айла всегда приносила их.
Мама с улыбкой кивнула.
– Хорошая девочка. Знаешь, что она выходит замуж за Бена?
Я покачал головой.
– Нет, но я рад за неё.
Это была правда. Мы развелись почти десять лет назад, и я всегда считал себя виноватым в её неустроенной жизни. В отличие от меня Айла всегда хотела обычных человеческих радостей: дом в пригороде и парочку детей.
