Я мысленно скрестила пальцы, надеясь, что мама откажется, потому что я больше не могла выносить её жалостливые взгляды, которые она бросала на меня, когда думала, что я не вижу.
– Нет, всё в порядке. Я позову, когда стол будет накрыт.
Мама махнула клетчатым кухонным полотенцем, и, кивнув, я быстро взбежала по лестнице на второй этаж.
Моя комната была угловой и имела свои преимущества, когда я училась в школе. По размерам едва уступала родительской спальне, была самой отдалённой, что позволяло мне курить в открытое окно, не боясь, что мать или отец придут на запах, и имела выход на крышу, с которой было удобно перебираться на растущее возле дома дерево, спускаться вниз и удирать на вечеринки, бывшие под запретом. После того, как я уехала в колледж, Джинджер много раз пыталась заполучить мою комнату себе, но родители были несговорчивы в этом плане, так что теперь, вернувшись домой, я застала здесь всё в таком же виде, как и пять лет назад, когда я ещё жила с родителями.
Сбросив джинсовый жакет, я забралась на кровать и взяла свой айпод, собираясь отвлечься от невесёлых мыслей с помощью музыки, но появление младшей сестры нарушило планы.
– Я к тебе с важным разговором, – деловито заявила Джи, устроившись по-турецки на стёганом покрывале, которое сделала для меня бабушка Сабрина, когда я была маленькой.
– Это очень важный разговор? Потому что если ты преувеличиваешь его значение, тогда давай отложим на другой раз.
– Это касается моего выпускного платья, – с неприсущей ей терпеливостью пояснила Джи, и я вся обратилась в слух.
– Ну, это действительно важно, с этого и надо было начинать. Ладно, – я улыбнулась сестре, показывая, что больше не шучу, – что с ним?
– Пока ничего, у меня его нет, а как ты знаешь, мой выпускной на следующей неделе.
Я знала, слишком хорошо. Джинджер напоминала об этом раз пять на день, но я не стала акцентировать на этом внимание, потому что, очевидно, сейчас она не была расположена к юмору.
– И это с твоей стороны безответственно – начать думать о таком важном аспекте как платье за считанные дни до выпускного.
– Лорен! – Джинджер закатила глаза, покачав головой, и в этот момент мы словно поменялись ролями. – Кто б уже говорил?! Ты на свой выпускной надела кожаное платье, такое короткое, что даже трусы выглядывали.
– Это, моя дорогая, был бунт против системы и конкретно директора Моррисона, который ненавидел меня лютой ненавистью все четыре года, что я провела в Уиллмор Хай. Я просто не могла разочаровать его напоследок, – наставительно заявила я.
– Ну а я более традиционна, поэтому и платье мне нужно не такое радикальное. Так что, – Джинджер вскочила с постели и подбежала к моему шкафу, – пожалуйста, пожалуйста, Лорен, не отказывай! – заканючила Джи, вновь превратившись в мою младшую сестру-попрошайку. – Я видела твои шикарные платья и даже примерила синее, с гипюром, пока тебя не было, и оно так круто сидит на мне!
Я молча смотрела на Джи, приподняв брови с неодобрительным видом, хотя признание сестры меня ничуть не удивило. Для Джинджер никогда не было проблемой залезть в мой гардероб и перемерить приглянувшиеся вещи, а иногда и стащить то, что особо вызвало симпатию.
– Ни у кого не будет такого роскошного, просто очуменного платья! Все девчонки умрут от зависти!
– Конечно, это же платье от Оскара де ла Ренты, и оно стоит столько, сколько твои уши ещё не готовы услышать. Но, очевидно, как старшая сестра, я должна помочь тебе с убийством твоих подруг, поэтому бери! – я смиренно улыбнулась, махнув в сторону шкафа, и Джи так громко завизжала, что пришлось прикрывать свои собственные уши.
– Я могу взять его прямо сейчас? – немного успокоившись, уточнила Джи.
Я кивнула.
– Валяй! И знаешь, тебе не обязательно возвращать его после.
– Что? – глаза Джинджер полезли на лоб. – Лор, ты это серьёзно?
– Никогда не была серьёзней.
– Но ты сама сказала, что это платье дорогое, и…
– Да, но ведь не дороже моей сестры, – отмахнулась я. – Считай это моим подарком тебе на выпускной.
Джинджер вновь принялась бурно выражать свой восторг, схватила платье и закружилась по комнате. Я не произнесла этого вслух, но у моей щедрости была и корыстная сторона. Не думаю, что когда-нибудь ещё смогу надеть хоть что-то из того, что носила при выходе в свет с Кейдом, а нахождение всех этих вещей у меня перед глазами причиняло дискомфорт, поэтому… почему бы и не отдать их сестре.
Я решила, что чуть позже подарю все свои платья Джинджер. Не сейчас, иначе её точно хватит сердечный удар.
– Жаль, что ты уехала из ЛА прежде, чем я смогла приехать к тебе, – тяжко вздохнула Джи, когда её энтузиазм чуть поутих.
Я медленно кивнула.
– Угу.
– Ой! – сестра приложила руку к губам, в ужасе округлив глаза. – Это прозвучало не слишком хорошо.
– Брось. Видимо, эгоизм у нас в крови, так что я понимаю, – пошутила я, легонько пихнув её в бок.
Джи показала мне язык, потом откашлялась, приготовившись сказать что-то, по-видимому, значительное.
– Думаю, ты сама скоро это увидишь, потому что в новостях наверняка покажут, и лучше, если я подготовлю тебя. Секунду!
Джинджер бросилась вон из комнаты, а я уставилась ей вслед, сведя брови вместе. Была только одна тема, которая могла привлечь моё внимание к новостям, и я не была уверена, что хочу знать, что там могло произойти.
Правда, я старалась дистанцироваться от всего, что касалось Кейда, но это было не так просто, потому что парень заявлял о себе. Громко и часто. Я ограничила просмотр телевизора и почти исключила выходы в интернет, не желая слышать про очередную выходку Фостера. Это было невыносимо: слышать о том, что он появился в компании очередной старлетки или пьяным напал на папарацци.
– Видео загрузили меньше суток назад, и уже почти миллион просмотров, – вернувшись в комнату, сообщила Джи, неся в руках лэптоп.
– Джи, я не думаю…
Мои слабые протесты были остановлены сестрой, которая развернула экран в мою сторону и нажала на пробел, снимая видео с паузы.
– Просто посмотри.
Поражённо вздохнув, я уставилась в монитор, сохраняя бесстрастное выражение лица, несмотря на то, что моё сердце болезненно кольнуло, когда я увидела Кейда в студии утреннего шоу в Кливленде.
Мне показалось, он похудел со времени нашей последней встречи, и тени под его глазами стали ещё более ярко выраженными. Создавалось впечатление, что он очень уставший, или под действием чего-то. Я даже не хотела думать об этом. Вернувшийся к наркотикам Фостер – это паршиво, и это путь в один конец. Я не хотела для него подобного. При мысли, что я та, кто спровоцировал его падение, мне хотелось забиться в угол и выть.
