…Ричард отошел от одной из любимых скульптур его матери – беломраморного бюста какого-то античного философа. Молодой человек улыбался. Интересно, спрашивал он себя, какую часть ее монолога ему не довелось услышать? Но и услышанного было довольно, чтобы его тело покрылось испариной. Удивительно, не так ли? Ему захотелось уложить ее прямо на ковер перед камином. По правде говоря, ему было даже все равно, где она окажется – сверху или снизу. Ричарду хотелось целовать ее до потери чувств, а потом войти в это роскошное тело и…
– Ваша светлость, вы.., стоите здесь с таким безразличным, отрешенным видом. Однако джентльмен с вашим титулом непременно должен иметь определенную цель. У вас возникла какая-нибудь проблема?
Обернувшись, герцог увидел Бэссика, который надменно взирал на него с видом оксфордского преподавателя. Впрочем, сам Бэссик тоже явно не был занят чем-то определенным. Он казался таким же равнодушным, как и покойный герцог, которому Эванжелина доверила свои тайны. Эванжелина… Какое удивительное имя! Оно ласкает слух, его даже приятно произносить. Интересно, сколько времени Бэссик стоит тут?
– Черт возьми, Бэссик, ты двигаешься совершенно бесшумно, как привидение!
– Во всяком случае, я стараюсь, ваша светлость.
– Уж не испариной ли покрыто твое лицо? – поинтересовался Ричард.
– Пока еще слишком рано покрываться потом, ваша светлость, но не исключено, что позднее мне придется приложить ко лбу носовой платок. Полагаю, что нынешнюю погоду стоило бы назвать весьма и весьма странной для этого времени года, ваша светлость, ведь сейчас февраль. Такая погода должна стоять в августе. Ну да ладно о погоде. Могу ли я чем-то помочь вашей светлости?
– Нет, Бэссик, мне ничего не нужно. Просто я услышал, что мадам с кем-то разговаривает, но никак не мог понять, к кому она обращается. Выяснилось, что в собеседники выбран один из моих предков, но, похоже, он сегодня не в настроении поддерживать беседу. Так что ступай, Бэссик. Я сам приведу мадам к завтраку.
– Слушаюсь, ваша светлость. – Повернувшись на каблуках, управляющий пошел по длинному коридору своей уверенной походкой.
Улыбнувшись, герцог позвал:
– Эванжелина, ты еще здесь? Мне показалось, что я слышал, как ты с кем-то разговаривала.
Несколько мгновений стояла тишина, а потом она виновато ответила Ричарду:
– Да, я здесь. Я.., я просто восторгалась золочеными рамами портретов. Да, золота для них не пожалели.
Эванжелина вышла навстречу герцогу. На ней было одно из платьев Мариссы – Ричард помнил его, но только никак не мог взять в толк, откуда Дорри взяла ткань, чтобы расширить одеяние и подчеркнуть восхитительные линии бюста Эванжелины. Она выглядит потрясающе! Глядя на нее, герцог живо вспомнил ее обнаженную грудь, белеющую в полумраке библиотеки, однако тут же судорожно вздохнул, отгоняя от себя милое видение, – он не должен был вспоминать собственное безумство и допускать его вновь.
– Что ж, если я когда-нибудь обеднею, то, пожалуй, продам эти рамы, – улыбнулся он. – Без сомнения, это поможет мне просуществовать довольно долго. – Не в силах сдержаться, он опустил глаза на ее грудь. – Видишь ли, они просто восхитительны.
– Что восхитительно? – переспросила Эванжелина, прекрасно понимая, что именно Ричард имеет в виду.
Сама того не сознавая, она уставилась на молодого человека, а потом, вздрогнув, поспешно опустила голову.
– Разумеется, рамы, – ухмыльнулся Ричард. – Ты готова спуститься со мной к завтраку?
– Да, я ужасно проголодалась. Посадим Эдмунда за наш стол? – предложила она.
Черные густые брови Ричарда поползли вверх.
– Вообще-то мне бы не хотелось, чтобы мои кофе и каша оказались на скатерти, – промолвил он. – Нет уж, предоставим Эдмунда заботам Эллен. Вот после завтрака он все утро будет в моем распоряжении, так что ты можешь смело затевать разговор с портретом любого из моих предков, беспокоясь о мальчике.
Неужто он слышал все, что она выложила портрету? При мысли об этом девушка едва не споткнулась.
– У тебя голова не болит? – сменила она тему разговора.
– О нет! Я принадлежу к тем счастливчикам, которые наутро, после того как перебрали спиртного, бывают лишь слегка сонными. А как ты сегодня себя чувствуешь, Эванжелина?
Она молчала, устремив невидящий взор вперед.
– Вообще-то я мог бы сказать, – тихим голосом заговорил Ричард, – как ты себя чувствовала прошлой ночью, но, боюсь, ты не правильно истолкуешь мои слова. Нет, пожалуй, я не стану дразнить тебя, хотя соблазн велик… Да, я буду джентльменом! – Он глубоко вздохнул.
Девушка отчаянно пыталась припомнить, не говорила ли она портрету о том, что собирается предать герцога. Нет, кажется, нет, она только собиралась сделать это. От чувства вины ее голова шла кругом. Эванжелина едва не выложила герцогу всю правду. Но нет, время еще не пришло. К тому же она просто вынуждена так вести себя, ведь иного выхода не было. Она должна взять себя в руки и не распускаться.
Герцог провел ее в небольшую столовую, залитую солнечным светом, окна которой выходили на восточную лужайку.
– Кажется, миссис Дент сделала все, что я велел, – заметил Ричард, отодвигая для девушки стул.
Лакей отошел в сторону и занял место возле дверей.
– Боже мой! – восхищенно воскликнула Эванжелина, увидев перед своим прибором целую тарелку свежих рогаликов.
– Доброе утро, ваша светлость, мадам! – проскользнув в комнату, приветствовала их миссис Роули.
На этот раз на экономке было бледно-розовое платье с великолепными валенсианскими кружевами на воротнике и манжетах. Шелковый пояс более темного розового оттенка был по моде того времени повязан у нее под грудью. Миссис Роули была изящной и очень красивой в этом наряде, правда, из-за сверкающего кольца с ключами, висевшего на кожаном шнурке, обхватывающем ее талию, казалась несколько странноватой.
– Вижу, вы уже заметили рогалики, – затараторила она, обращаясь к Эванжелине. – Его светлость подумал, что раз уж вы наполовину француженка, то наверняка любите рогалики, вот он и приказал кухарке испечь их для вас, мадам.
– Замечательно, миссис Роули. Благодарю вас, ваша светлость, вы обо всем умеете позаботиться.
Не успел герцог сесть, как Эванжелина уже откусила кусочек хрустящего рогалика.
– Не говори больше ничего, – улыбнулся Ричард, – ешь. На свою тарелку он положил кусочек жареного хлеба, яйца и почек.
Похоже, миссис Роули не хотелось уходить.
– Его светлость сказал, что вам, кажется, не по вкусу обильные английские завтраки, – снова заговорила она с Эванжелиной. – Он добавил, что не хочет, чтобы вы зачахли тут от голода, поэтому и приказал испечь вам рогалики.
Девушка вопросительно посмотрела на герцога, который в этот момент ел яйцо.
