На вид Маккомбер был крепок и могуч, как старый дуб, и силен, как Геркулес.
– Добрый день, ваша светлость, – приветливо ответил он. – Император уже вовсю вертит головой. Парню нужен хороший галоп, и можете побиться об заклад, что он попытается свалить вас на землю, такой озорник. И вот чего, я подумал, что Голубка лучше всех подойдет для молодой леди. А Томми сейчас седлает пони лорда Эдмунда.
Услышав свое имя, мальчик тут же выставил голову из дверей конюшни.
– Папа, я показываю Томми мой новый пистолет! – Он снова исчез в конюшне, и они тотчас услышали звуки выстрелов.
– Я не знаю, как ты ездишь верхом, – проговорил герцог, обращаясь к Эванжелине. – Голубка – милая добрая старушка, которая за свои двадцать лет ни разу никого не обидела. Она обожает кусочки яблока, которыми потчует ее Маккомбер. Дай ей три ломтика, и Голубка согласится переплыть Па-де-Кале с тобой и тремя тюками на спине. А уж если ты угостишь ее целым яблоком, то она опередит любого скакуна в округе.
– Ага, – вмешался в разговор Маккомбер. – Так и есть. Она хорошая девочка, моя Голубка, такая спокойная, но, думаю, это именно то, что вам нужно, мадам. Голубка – единственная кобыла, на которой осмеливалась ездить покойная герцогиня.
Маккомбер пожал своими могучими плечами и наградил Эванжелину многозначительным взглядом, который явно говорил: “Возможно, ты и не умеешь ездить верхом, но не переживай. Смело садись на эту старую добрую кобылу”.
Тут молодой конюх нервного вида вывел из конюшни огромного вороного жеребца с белой полоской на носу. Конь, не меньше семнадцати ладоней в высоту, был настоящим красавцем и, похоже, прекрасно знал об этом. Увидев хозяина, он попятился назад, громко фыркая.
Рассмеявшись, Ричард направился к своему коню.
– Потрясающее животное! – воскликнул он.
– Да уж, – кивнул Маккомбер, не сводя глаз с конюха, едва удерживающего непокорного жеребца. – Мой хороший мальчик, – ласково проговорил он. – Но уж очень норовистый! Его светлость так дорожит своим конем, что и убить за него может. Покойный герцог подарил ему Императора четыре года назад.
– А покойный герцог, отец нынешнего герцога, был хорошим человеком? Хорошим отцом? – поинтересовалась Эванжелина.
Если Маккомбер и подумал о том, что это не совсем тактичные вопросы, то не подал виду и, почесав затылок, промолвил:
– Да-а, старый герцог был крупным и сильным мужчиной. Я в жизни не встречал человека, который больше его любил бы жизнь и семью. Ох, не должен он был помереть так рано. – Маккомбер тяжело вздохнул. – Такой нелепый случай. Герцог пытался остановить двух дуэлянтов, а получилось так, что пулю получил он сам.
– Какой ужас! – воскликнула Эванжелина. – Но как же это случилось?
– Мой хозяин… – Маккомбер кивнул на Ричарда, – ездил к этим людям после злосчастной дуэли. Странно, но почему-то оба через три дня уехали из Англии. Причем их семьи остались здесь, а они быстренько собрали вещички и смотались. С тех пор никто больше ничего о них не знает. Я слышал, как его светлость говорил ее светлости, своей матери, что, будь его воля, он пристрелил бы любого из них и оставил подыхать в канаве, но, видно, не судьба. Ничего он не смог поделать. Правда, его светлость постарался сделать так, чтобы оба потеряли все самое дорогое. А вот и наша красотка Голубка!
Подумать только, потерять отца из-за такой нелепости! Эванжелина спросила себя, как бы она поступила на месте Ричарда. Подняв голову, девушка увидела милую старую вороную кобылу с длинной черно-белой гривой, провисшей спиной и добрыми глазами. Голубка тихо сопела.
Представив рядом двух лошадей, из которых одна фыркает и то и дело встает на дыбы, а вторая тихо плетется, опустив хвост, Эванжелина расхохоталась:
– Ох нет, Маккомбер, только не красотка Голубка! Это будет напоминать пародию! Нет ли в конюшне другой лошади? Может, не слишком резвой, но которая была бы под стать Императору?
Герцог, которого нетерпеливый скакун только что едва не столкнул в кусты, крикнул конюху:
– Маккомбер, оседлай для нее Доркас! Заодно проверим, какой у нее норов.
Доркас оказалась бархатистой гнедой кобылой с карими озорными глазами. Она была намного ниже Императора, но у нее были сильные ноги, широкая грудная клетка и гордо посаженная голова.
Эванжелина глубоко вздохнула, подумав, что, возможно, она погорячилась, попросив другую лошадь, ведь ей не доводилось ездить верхом с тех пор, как они с отцом вернулись во Францию. Девушка подняла глаза на ясное, совсем по-летнему голубое небо. Она почувствовала, как по ее спине поползли струйки пота. Все еще глядя на небо, Эванжелина вознесла молитву Создателю. Если ее молитва не будет услышана, подумалось ей, то она, разумеется, свалится с лошади. Одно утешало: день для этого был вполне подходящим, и она могла не опасаться, что сломает руку, упав на лед.
Ведя за собой под уздцы Императора, жевавшего яблоко, которое дал ему Маккомбер, к Эванжелине подошел герцог. Ричард сцепил ладони и помог девушке вскочить в седло. Хоть Доркас и не была семнадцати ладоней в высоту, но, глядя с ее спины вниз, на землю, которая оказалась удивительно далеко, Эванжелина снова подумала, что давно не ездила верхом. Впрочем, и раньше ее нельзя было назвать отличной наездницей. Что ж, дело принимало интересный оборот. Хотелось только, чтобы оно не закончилось сломанной шеей. Эванжелина сильно натянула поводья, понимая, что, дай она Доркас хоть малейший шанс, та немедленно сбросит ее на землю.
Золотистый и лохматый Пэнси – шотландский пони – был очень мал. Не пройдет и года, как Эдмунд перерастет его. Хорошо хоть, что мальчик не пытался застрелить лошадку.
По выложенной известняковыми плитами дорожке Ричард повел за собой маленькую кавалькаду к лесу, простиравшемуся к северу от замка. Но, едва въехав в лес, они повернули на восток и поскакали вдоль побережья, минуя фермы и пестрые квадратики огороженных плетнями полей.
– Папочка, давай поедем на пляж, – попросил Эдмунд. – Я хочу показать тете Еве мою лодочку. Ева, ты хочешь посмотреть на нее? Скажи, что хочешь, пожалуйста!
– Да, конечно, – кивнула девушка. – Прошу вас, ваша светлость.
Она подумала о том, что должна хорошо изучить каждый уголок между бухтой и замком. Эванжелина не знала точно, когда Хоучард пришлет связного, но она догадывалась, что это произойдет в ближайшее время. Вспомнив о Хоучарде и своем отце, девушка натянула поводья. Доркас фыркнула и дернула головой, затем попятилась и с такой силой ударила ногами, что Эванжелина подскочила в седле. Девушке потребовалось несколько секунд, чтобы успокоить кобылу.
– Эванжелина, осторожнее?
– Слишком поздно, ваша светлость! – крикнула наездница, наклоняясь к шее Доркас, чтобы потрепать ее.
Если она точно помнила указания Хоучарда, то пещера должна быть где-то неподалеку, на южном берегу бухты, там, где в воду вдавался длинный мыс.
