– Моя дорогая крошка София… Не могу поверить своим ушам. – Жак сокрушенно покачал головой. – А я думал, что ей надо бояться только бошей. Но если люди узнают, что отец ее ребенка – эсэсовец, то на нее обрушится ярость всех французов. Буквально несколько недель тому назад у нас тут в деревне пропала женщина, про которую было известно, что она спит с немцами. Похитили посреди ночи прямо из дома. А потом ее тело нашли уже на побережье, на берегу моря. Ее забили до смерти, а потом бросили в воду. – Жак снова покачал головой, погруженный в свои невеселые мысли. – Мадам, хуже быть уже не может.
– Знаю, – мрачным тоном подтвердила ему Конни. – Но что нам остается делать?
– Вы уверены о том, что никто не знает о ее связи с этим офицером? Или тем более о том, каковы последствия этой связи…
– Да, уверена.
– Слава богу, – выдохнул Жак с облегчением. – Тогда оставим все как есть. Пока…
– Наверное, стоит добавить, – начала Конни. – Эдуард однажды обмолвился в разговоре со мной, что ему нравится этот человек. Если бы жизнь сложилась по-другому, он мог бы даже подружиться с ним. Кстати, именно Фридрих помог нам выбраться из Парижа. Я тоже думаю, что он – хороший человек.
– Нет! – яростно воскликнул Жак и с негодованием затряс головой. – Он – немец, и этим все сказано. Он тоже насилует нашу страну, как и все остальные боши. И наших женщин.
– Согласна с вами. Но порой кокарда на фуражке вовсе не свидетельство того, каков тот или иной человек на самом деле. И еще неизвестно, кто порядочнее, тот, который с кокардой, или тот, кто без, – Конни тяжко вздохнула. – Словом, вот такие у нас дела.
– Что ж, теперь у нас еще больше оснований скрывать Софию от посторонних глаз. Хотя прямо сейчас отказываюсь прогнозировать, каковы будут для нее последствия всего того, что она натворила, уже тогда, когда война закончится, – угрюмо проронил Жак и прижал ладонь ко лбу. – Поймите меня правильно, мадам. С самого момента ее появления на свет я любил Софию, как свое родное дитя. И сейчас мне просто невыносимо думать о… – Он оборвал себя на полуслове, и его передернуло от возмущения. – Война всех нас превращает в дураков, каждого по-своему. Вот и мадемуазель София… Война разрушила будущность этой красивой, молодой и полной жизни женщины. Не мне решать ее дальнейшую судьбу. Но мать-одиночка… Наверняка ее ждут тяжкие испытания. Будем надеяться, что Эдуард останется в живых, сумеет ускользнуть от тех, кто объявил на него сейчас охоту. И тогда он сможет снова взять бразды правления в свои руки и сам позаботится о достойном будущем для своей сестры. Мы же с вами можем лишь одно. Постараться защитить ее наилучшим образом.
Поздно вечером Жак повел Софию в ее новое укрытие. Вначале они все вместе пошли в винодельню и направились в тот угол, в котором стояли огромные дубовые бочки высотой не менее шести метров. В них, судя по запахам, витавшим в воздухе, созревало вино нового урожая.
Жак остановился перед одной из бочек возле самой стены, затем проворно вскарабкался по лестнице, стоявшей рядом с огромным краном, снял переднюю крышку и скрылся внутри бочки. София и Конни остались ждать внизу. До них долетали звуки отодвигаемых куда-то досок. Но вот Жак высунул голову наружу и сказал:
– Мадемуазель София, вам будет трудно вскарабкаться по этой лестнице. Но вы не переживайте. Я тут сверху помогу вам. Мадам Констанция, подсадите мадемуазель на лестницу, а я здесь ее подхвачу. А потом взбирайтесь сами.
– Мы собираемся прятаться в бочке? – страшно удивилась София. – Неужели мне предстоит прожить там ближайшие несколько недель?
– Бери Жака за руку, – сказала Конни, пропустив вопросы девушки мимо ушей, – и он поможет тебе забраться наверх и залезть в бочку.
Так все и произошло. Жак буквально подхватил Софию обеими руками и осторожно поставил ее на край бочки. Потом София исчезла в глубине, и до Конни долетали лишь обрывки их разговора с Жаком, который ласково успокаивал ее.
– А теперь вы, мадам Констанция, – эхом отозвался его голос откуда-то из самых глубин бочки.
Конни быстро вскарабкалась по лестнице и тоже очутилась в бочке. Она огляделась по сторонам и сразу же заметила, что три доски в основании бочки сдвинуты с места. София и Жак с фонарем в руке стояли рядом с темным подземным ходом, который скрывался за днищем бочки. Конни подошла ближе и стала рядом с ними.
– Следуйте за мной, – скомандовал Жак, крепко держа одной рукой руку Софии, а второй – горящий фонарь.
Конни скрючилась почти в три погибели, чтобы двигаться вперед по этому тесному и узкому проходу. Слава богу, уже в который раз подумала она, что София ничего не видит и ей не надо привыкать к темноте. Ведь для нее темнота – это ее естественное состояние. Тоннель, а именно так и следовало бы назвать этот узкий подземный коридор, оказался невыносимо длинным. Конни даже испугалась в какой-то момент, что он никогда не кончится. В обычной жизни она никогда не страдала приступами клаустрофобии, но здесь с трудом дождалась того мгновенья, когда Жак вдруг замер перед какой-то низенькой дверью. Он открыл замок, и все трое очутились в небольшой квадратной комнатушке. Конни отметила про себя наличие крохотного зарешеченного окна в самом верху голой кирпичной стены. Но вот глаза ее немного адаптировались к полумраку, царящему в помещении, и она разглядела кровать, стул, стоящий рядом с кроватью, комод возле стены. Даже ковер на холодных каменных плитах, которыми был вымощен пол.
– Где мы находимся, Жак? – жалобным голоском спросила у него София, цепляясь за его руку, пока тот усаживал ее на стул. – Здесь так холодно… И сильно пахнет сыростью.
– Мы в подвале, который расположен под замком. Рядом, за стенкой, винный погреб. Здесь, София, вы будете в полной безопасности.
– Вы хотите сказать, что мне надо будет остаться здесь? В этом холодном сыром погребе? И каждый раз тащиться по этому длиннющему тоннелю, если я захочу покинуть это место? – На лице Софии отразился ужас. – Вы не можете бросить меня здесь, Жак! Пожалуйста!
– Мадемуазель София, никто не видел, как вы входили в замок. А потому, думаю, со временем вы сможете подниматься к себе наверх. Почему нет? Тем более что все окна в доме закрыты ставнями. Возможно, изредка вы даже станете выходить на прогулки во внутренний дворик, где есть сад, огороженный со всех сторон стеной. Там вас тоже никто не увидит. Но в целях вашей личной безопасности, особенно сейчас, какое-то время вы должны оставаться здесь.
– А где же я стану мыться? – паническим голосом воскликнула София. Она уже была на грани истерики. – Да и все другое, что пристало делать даме?
Жак приоткрыл дверцу сбоку в стене и посветил туда фонарем.
– Вот здесь, мадемуазель. Здесь есть все необходимое.
Конни заглянула в каморку и увидела плоскую, похожую на таз, емкость, установленную под водопроводным краном, рядом стульчак для ночного горшка. Внезапно парафиновая лампа, которую держал в руке Жак, погасла, и все трое очутились в полной темноте.
