– Наверняка это ваш брат! – воскликнула Конни, обращаясь к Фридриху, и торопливо сорвала свое пальто с вешалки. – Всего доброго, херр Фридрих. До скорого, София.
Конни сама открыла дверь Фальку и, ослепительно улыбнувшись ему, сознательно не пустила его за порог.
– Как видите, я уже готова! Ну что? Едем?
Обрадованный такой неожиданной реакцией Конни на его появление, Фальк с поспешностью схватил ее под руку, и они поспешили с крыльца к поджидавшей их машине. Шофер куртуазно открыл дверцу для Конни, Фальк тоже уселся на заднее сиденье. Тотчас же в нос ей ударило его кисловатое дыхание, изрядно пропитанное алкогольными парами. Свастика на рукаве его мундира больно прошлась по ее коже, а Фальк между тем с хозяйским видом положил руку на ее колено.
– Хорошо, – пробормотал он с удовлетворением. – Хорошо, что есть возможность хоть немного расслабиться. Сегодня у меня был такой тяжелый день.
– Надеюсь, успешный? – поинтересовалась у него Конни, изо всех сил стараясь говорить спокойно.
– Чрезвычайно успешный. Схватили двадцать смутьянов. К сожалению, они явились с оружием, завязалась перестрелка… Погиб один хороший офицер, кстати, мой друг… Но когда мы их прижали как следует, они тут же заверещали и выдали имена всех остальных своих друзей-товарищей, тех, кто успел скрыться… Ничего, этих мы тоже возьмем, как пить дать! – Фальк погладил ее коленку – Но это уже завтра. А сегодня у меня и так полная камера арестантов, а потому я желаю расслабиться по полной.
Конни буквально физически ощущала, как Фальк надувается, словно индюк, от переполняющего его триумфа. Едва они переступили порог клуба, как Конни, извинившись, удалилась в дамскую комнату. Там, запершись в кабинке, она бессильно опустилась на крышку унитаза, обхватив голову ладонями. По своему учащенному дыханию, когда каждый короткий вдох-выдох был похож на маленький взрыв, она понимала, что переживает полуобморочное состояние. Итак, игра проиграна… Наверняка Фридрих доложит брату о том, что граф де ла Мартиньер явился домой с огнестрельным ранением, и это немедленно возбудит худшие подозрения Фалька. Впрочем, вполне возможно, Фридрих уже покинул их дом и сейчас направляется в гестапо, чтобы лично предупредить их о том, что видел своими глазами в доме графа.
Но самое страшное, все это случилось исключительно по ее вине. Она нарушила слово, данное Эдуарду, втянула его в безумное предприятие по спасению собственной подруги и тем самым подставила под удар. Так долго и тщательно оберегаемое прикрытие, под которым он работал несколько лет, сошло на нет. Эдуарду грозит смертельная опасность.
– Боже, что я наделала, – шептала в отчаянии Конни.
А что с Венецией? Удалось ли ей вырваться, спастись в числе тех немногих счастливчиков, подобно Эдуарду? Или в эту самую минуту ее уже терзают в застенках гестапо, допрашивают по всей строгости, применяя те жуткие пытки, которые они обычно отрабатывают на британских разведчиках и участниках Сопротивления? После чего отправляют несчастных в лагеря смерти. Или, если сильно повезет, расстреляют прямо там, на месте…
Конни вышла из кабинки, ополоснула лицо водой в раковине, освежила помаду на губах и, глянув на себя в зеркало, приказала держаться до последнего. Сегодня она должна выиграть как можно больше времени, дать Эдуарду шанс спасти себя, если его только уже не арестовали.
Да, она должна. Любой ценой, чего бы это ей ни стоило…
Эдуард лежал на кровати, скрежеща зубами от боли. Плечо болело нестерпимо. После того как он принял ванну, Сара перевязала рану, предварительно обработав ее антисептиком.
– Месье Эдуард, – проговорила она с отчаянием в голосе, – вам надо срочно в больницу. Рану обязательно должен осмотреть врач. Да, задет только кожный покров, но ранение глубокое. Вполне возможно, в теле застряли какие-то мельчайшие осколки от пули.
– Сара, ты же понимаешь, что это невозможно. – Лицо Эдуарда снова исказила гримаса боли, начал действовать антисептик. Лекарство впивалось в его тело, словно рой разъяренных пчел. – Нужно постараться и сделать все возможное здесь, дома. Фридрих уже ушел?
– Нет, он еще в библиотеке вместе с мадемуазель Софией.
Эдуард взял за руку Сару.
– Ты понимаешь, как никто. Для меня почти наверняка все уже закончено. По меньшей мере два гестаповца засекли меня там, в кафе. Следовательно, мгновенно попадают под подозрение и все остальные обитатели дома… Я… – Эдуард безвольно откинулся на подушку, застонав от очередного приступа боли. – Сара, на этот случай, как ты помнишь, у нас с тобой имеется особый план. Немедленно уходи из дома и уводи с собой мадемуазель Софию и Констанцию. Все трое отправляйтесь на юг, в наш фамильный замок, гестапо может нагрянуть сюда с минуты на минуту.
– Месье Эдуард, – отрицательно качнула головой Сара, – вы же знаете, никуда я отсюда не пойду. Я проработала в вашем доме тридцать пять лет и хорошо знаю, какой вы храбрый и мужественный человек. Эти свиньи застрелили моего мужа два года тому назад… Нет, я вас не брошу. Ни за что.
– Но ты должна, Сара. Ради Софии, – умоляющим голосом сказал граф. – Пожалуйста, поторопитесь. Все вы трое… Деньги лежат в бюро в библиотеке. Там же и документы, которые я подготовил заранее для всех. С их помощью вы сможете выскользнуть из Парижа, если повезет… Но для перехода пограничной линии в Виши вам понадобятся новые документы. Я постараюсь связаться с нужными людьми, предупредить их о вашем прибытии… Они помогут… Я…
В дверь постучали.
– Открой. А потом делай, что я велел.
Сара подошла к дверям спальни и открыла. На пороге стоял Фридрих, поддерживая под руку Софию.
– Ваша сестра хочет увидеться с вами, Эдуард, – пояснил Фридрих. – Она волнуется за ваше здоровье, переживает… И я тоже… Можно нам войти?
– Входите.
Эдуард молча наблюдал за тем, как Фридрих почти с отцовской нежностью подвел Софию к постели графа и усадил ее рядом.
– Ах, мой дорогой брат, что с тобой случилось? – воскликнула София и, нащупав руку Эдуарда, крепко стиснула ее. На ее лице застыл страх. – Тебя сильно ранили?
– Нет, моя радость. Говорю же тебе, задет только кожный покров. Там была какая-то драка с перестрелкой… Ну и все прочее, что обычно бывает в таких случаях… Я совершенно случайно угодил в эту свалку, возвращаясь домой. – Эдуард прекрасно понимал, что каждое слово, которое он сейчас произносит, может стать смертельным приговором и ему, и его сестре. Однако Фридрих смотрел не на графа и не на те крохотные кусочки металла, которые Сара извлекла из его тела, обрабатывая рану, и которые сейчас лежали на блюдце рядом с постелью раненого. О, нет! Глаза Фридриха были по-прежнему устремлены только на Софию, и в его взгляде читались тревога и нежность.
– Да, я слышал, что сегодня по всему городу идут облавы. – Фридрих перевел свой взгляд на Эдуарда. Глаза двух мужчин встретились. – Сейчас мне пора уходить. Пожалуйста, Эдуард, если вам вдруг что-то понадобится, немедленно свяжитесь со мной по моему прямому телефону в гестапо. Я оставлю вам свой номер. – Он извлек из кармана кителя карандаш и листок бумаги и быстро написал на нем номер своего телефона. – Спокойной ночи, София. Позаботьтесь о своем брате. – Фридрих нежно поцеловал руку девушки, отвесил легкий поклон Эдуарду и покинул комнату.
