– Закурим? – обратилась она к Конни, предлагая знакомую пачку «Голуаз».
– Спасибо, – коротко поблагодарила та.
– Ну как тебе в Париже? – поинтересовалась у нее Венеция, поднося зажигалку к сигарете Конни, после чего сама сделала глубокую затяжку.
– Все прекрасно. А как тебе?
– Отлично. Разве можно сравнить Париж с нашей дырой на Юге?
Подали шампанское. Конни невольно обратила внимание на то, что подруга залпом сразу же осушила почти половину бокала. Дамы уж точно так не хлещут шампанское. Она также заметила, что у Венеции дрожат руки, когда она подносит сигарету ко рту. А когда она слегка приоткрыла свой меховой палантин, то под блузкой на плече проступили следы шрамов, как от порезов бритвой. И лицо у нее осунувшееся, изможденное… огромные черные круги под глазами, которые не смогли скрыть даже толстый слой пудры и тонального крема. Венеция выглядела постаревшей лет на десять по сравнению с той Венецией, какой Конни видела ее в последний раз.
Следующие полчаса обе они вели абсурдную болтовню о вымышленных школьных подругах, которых они якобы помнили по годам совместной учебы, и о тете Конни, которая проживает в Сен-Рафаэлль. Подали чай, и Венеция с жадностью набросилась на крохотные сэндвичи и пирожные, будто она не ела толком уже несколько недель. Конни откинулась на спинку стула, чувствуя себя виноватой во всем и наблюдая за тем, как подруга все время шарит затравленным взглядом по помещению из-под опущенных век, обрамленных густыми ресницами.
– Ну разве не прелесть эти пирожные? – громогласно восхитилась Венеция. – А сейчас у меня назначена встреча со стилистом в парикмахерской на улице Камбон. Если хочешь, можешь проводить меня. Поболтаем еще немного по дороге.
– Конечно, провожу, – согласилась Конни, понимая, что отказ недопустим.
– Тогда до встречи в фойе. Мне надо припудрить носик. А ты тут пока расплатись, ладно?
Венеция торопливо покинула зал. Конни подозвала к себе официанта, чтобы расплатиться с ним по счету, истратив на шампанское и пирожные почти полностью все те франки, которые ей были выданы в управлении разведкой накануне заброски во Францию. Какое-то время она прождала подругу в фойе. Наконец та выплыла из дамской комнаты, схватила Конни под руку, и они обе покинули отель «Ритц», направившись на улицу Камбон.
– Ну, слава богу, обошлось, – вздохнула с облегчением Венеция. – Наконец-то мы можем поговорить как следует. Не рискнула ни о чем тебя расспрашивать в кафе. Тут же повсеместно всех прослушивают и за всеми наблюдают. Такое впечатление, что в этом городе даже стены имеют уши. Но хоть жратва была то, что надо, – заметила она как бы между прочим. – Впервые поела как человек за долгое-долгое время. Так куда ты все же запропастилась, Конни? Джеймс сказал мне, что вас с ним закинули сюда одним рейсом на Лиззи. А потом ты вдруг взяла и словно растворилась в воздухе.
– Ты встречалась с Джеймсом? – спросила у нее Конни. Даже звук знакомого имени вызвал в ней непередаваемое волнение.
– Встречалась. Правда, я слышала, его уже больше нет в живых. Бедняга, – вздохнула Венеция. – Надолго его, по-видимому, не хватило, Господь упокой его душу… А кого из нас хватило бы? – она издала хриплый смешок.
– Так он погиб? – прошептала Конни в ужасе.
– Да. Но давай лучше о тебе. Так все же где ты скрывалась все это время? И какого черта ты торчишь в этом помпезном особняке на улице Де Варен?
– Венеция, я… – Конни тяжело вздохнула. Известие о гибели Джеймса потрясло ее до глубины души. – Словом, это длинная история. А я не имею права рассказывать о ней никому. Да и не могу… Частично потому, что и сама не очень хорошо понимаю некоторые детали произошедшего.
– Ну раз так, значит, так. Не можешь рассказывать, не рассказывай. Звучит не очень обнадеживающе, но ответ принят к сведению. Но ты ведь по-прежнему на нашей стороне, да? – неожиданно спросила у нее Венеция. – Я тут было попросила одного своего приятеля проследить за тобой, когда ты возвращалась из Тюильри, так он мне сказал, что своими глазами видел, как к вам в дом зашел какой-то высокопоставленный гестаповец. Причем вскоре после тебя.
– Венеция! Прошу тебя! – взмолилась Конни. – Давай сменим тему. Я не могу ничего говорить, понимаешь?
– Нет, ты мне все же ответь, ты с нами? Или уже нет? – не отставала от нее подруга.
– Конечно, с вами. Какие могут тут быть разговоры? Просто так все сложилось… Когда я приехала в Париж поздно вечером, то получилось так… что я в конце концов оказалась в этом доме. Больше я тебе ничего не могу сказать. Но ты-то, Венеция, ты, как никто, должна все понять. – Конни сделала особое ударение на слове «должна». – И даже скажу тебе более того. Если человек, который спас меня от смерти в ту ночь, узнает, что я здесь, с тобой, он решит, что я его предала.
– Не думаю, что встреча старых подруг, которых к тому же связывают и кое-какие семейные узы, может быть расценена как предательство, – недовольно пробурчала Венеция. – Послушай, Конни! – Она рывком схватила ее за руку и потащила через проезжую часть на другую сторону улицы, что дало ей возможность лишний раз оглянуться по сторонам, вначале влево, потом вправо. – Дело в том, что мне позарез нужна твоя помощь. Ты, уверена, в курсе того, что подпольная сеть «Ученый» разгромлена. В настоящее время из всех радистов на свободе осталась только я одна. Мечусь по Парижу, перелетаю с места на место, чтобы немцы не смогли засечь мой радиопередатчик, когда я отсылаю очередное сообщение в Лондон. Пару дней тому назад мне удалось уцелеть чудом. Они неожиданно нагрянули в квартиру, из которой я ушла двадцатью минутами ранее. В настоящее время мой радиопередатчик спрятан в надежном месте. Хотя что можно считать надежным сегодня? А мне позарез нужно выйти на связь с Лондоном. Срочно! Передать им очень важную информацию, связаться потом с другими операторами, работающими в подполье. Готовится что-то грандиозное, понимаешь меня? Начало запланировано на завтрашнюю ночь. Вот почему мне так важно передать сообщения всем своим здесь. Подумай, Конни. Может, ты подскажешь мне местечко, где я могу все это проделать, а?
– Прости, Венеция. Но ничего путного я тебе подсказать не могу. Сейчас я просто не имею права объяснять тебе, как и почему так получилось, но я сама оказалась в западне. Более того, мне строго-настрого приказано держать язык за зубами, не вступать ни в какие контакты ни с кем из тех, кто мог бы потом вывести немцев на того человека, имени которого я тебе пока не могу назвать.
– Да черт тебя подери, Конни! – неожиданно выкрикнула Венеция со злостью и даже остановилась посреди тротуара. – Что за чушь ты несешь? Тебя сюда послали как агента британской разведки. Или не так? Так я плевать хотела на этого твоего таинственного человека, которого ты так яростно защищаешь. Здорово же он тебе запудрил мозги, подруга. Но я, как и многие другие, вовлеченные в нашу работу, понимаю, что от того, как развернутся события в следующую ночь, будет зависеть все. Если мы добьемся успеха, то будут спасены жизни сотен тысяч французов. Их больше не будут угонять в Германию и заставлять там работать, как рабов, на немецких заводах и фабриках. Повторяю еще раз. Нам нужна твоя помощь! Ты наверняка знаешь место, куда я могу пойти прямо сейчас. – В голосе Венеции послышались нотки отчаяния. – Я должна… понимаешь? Должна любой ценой отправить сообщения сегодня ночью. Отправить, и дело с концом.
