Конни последовала примеру Виктории и проплакала всю дорогу домой.
Но вот Жак притормозил, останавливая машину возле своего дома. Положил руку на колено Конни и слегка похлопал по коленке.
– Я тоже люблю эту девочку, Констанция. Но сегодня так будет лучше для всех. Если вас это немного утешит, то скажу, что у младенцев короткая память. Они быстро забывают тех, кто ухаживал за ними в первые месяцы их жизни. А потому перестаньте изводить себя. Пожалуйста… Вы ни в чем не виноваты. Зато сейчас, когда Виктории больше нет с нами, вы наконец сможете отправиться к себе домой. Вернетесь на родину, снова встретитесь с мужем, которого так любите.
Через два дня Конни была уже готова к отъезду. Упаковала свои скромные пожитки, а Жак приготовился отвезти ее на станцию в Гасси, израсходовав на этот короткий маршрут остатки бензина в баке машины. Держа чемодан в руках, Конни медленно спустилась по лестнице и толкнула дверь, ведущую в библиотеку. Она хотела поставить на полку второй том «Истории французских фруктов». У нее еще оставалась тетрадь Софии с ее стихами. Тетрадь она решила оставить на письменном столе графа. В глубине души Конни надеялась, что в один прекрасный день Эдуард возьмет тетрадь в руки и прочтет стихи. И, быть может, тогда он поймет наконец, как же сильно его сестра любила Фридриха. А ее слова, идущие от чистого сердца, быть может, согреют его душу и принесут хоть небольшое, но утешение.
Комната утопала в темноте. Все окна были плотно закрыты ставнями. Конни подошла к одному из окон, чтобы открыть на нем ставни. Надо же видеть, на какую полку поставить книгу.
– Добрый день, Констанция.
Она даже подпрыгнула от испуга. Повернулась и увидела графа. Эдуард сидел в кожаном кресле.
– Простите, что напугал вас.
– А вы меня простите за то, что потревожила вас. Вот хотела вернуть на место эту книгу, – пояснила она свое появление в библиотеке. – А еще тетрадь со стихами Софии. Я подумала, вдруг вы захотите прочитать их. Она писала красивые стихи, Эдуард. – Конни протянула ему тетрадь. Она испытывала к графу такую острую неприязнь, что ей хотелось сию же минуту покинуть и эту библиотеку, и этот замок, чтобы больше никогда не видеть его лица.
– Не надо. Оставьте все это себе на память. Там, в Англии, они будут напоминать вам о том времени, что вы провели во Франции, и о том, что здесь случилось за это время.
У Конни не было ни сил, ни желания спорить с графом.
– Я уезжаю, Эдуард. Спасибо вам за то, что помогли мне, когда я оказалась во Франции, – с трудом она выдавила из себя несколько благодарственных слов и повернулась, чтобы уйти.
– Констанция.
Конни остановилась и снова развернулась к графу лицом.
– Слушаю вас.
– Жак рассказал мне, как вы спасли жизнь Софии, когда сюда явился Фальк фон Вендорф в поисках своего брата. Я вам очень благодарен.
– Я сделала то, что было нужно сделать, Эдуард, – ответила она резко.
– А ваша мужественная подруга Венеция, в свою очередь, спасла уже мою жизнь. Увы, ценой своей собственной, – проронил Эдуард печальным голосом. – Мне сказали, что, пока я обитал в Лондоне, ее тут схватили гестаповцы и расстреляли.
– Венеция погибла? О боже, только не это. – Слезы брызнули из глаз Конни. Война закончилась, подумала она, но счет утратам не уменьшается. Когда же наконец прекратится эта боль?
– Она была замечательной женщиной. – Голос Эдуарда стал неожиданно мягким. – Я ее никогда не забуду. Знаете, мне тут иногда приходит в голову мысль, что для меня было бы гораздо лучше, если бы я тоже умер вместе с теми, кого любил. Любил и потерял…
– Значит, вам было не суждено погибнуть, Эдуард. Как и мне, – отчеканила Конни твердым голосом. – Нам, всем, кто выжил, остается лишь помнить о тех, кого больше нет с нами, когда мы станем выстраивать заново собственное будущее.
– Согласен. Но есть вещи… – Граф покачал головой. – Есть вещи, которые я никогда не смогу простить или забыть. Простите меня, Констанция. За все…
Она помолчала, пытаясь найти нужные слова, чтобы ответить ему. И не нашла. Молча отворила дверь, вышла в коридор и плотно прикрыла дверь за собой. Пусть Эдуард де ла Мартиньер продолжает упиваться собственным горем и оглядываться в прошлое. А ей пора начинать делать первые шаги уже в будущую жизнь.
Спустя три дня состав поезда, забитый до отказа уставшими солдатами, возвращающимися с фронта, прибыл на вокзал города Йорк. Конни послала телеграмму в Блэкмор-Холл, в которой сообщала о своем скором возвращении в Англию. Но еще большой вопрос, дошла ли эта телеграмма. Да и дома ли сам Лоренс? Сойдя с поезда, Конни с наслаждением втянула в себя полной грудью влажный английский воздух. На дворе осень, сыро и прохладно. Конни зябко поежилась от холода, но все равно, какое же это счастье – снова очутиться дома. Она медленно побрела вдоль платформы, внимательно вглядываясь в лица встречающих.
Неужели ее никто не встречает?
Люди стояли сплошной стеной, замерев в ожидании долгожданной встречи с близкими. Она остановилась, разыскивая глазами в этой толпе любимые черты лица мужа. Никого похожего. Конни уже приготовилась покинуть вокзал и устремиться на автобусную остановку, чтобы занять очередь на автобус, который отвезет ее поближе к дому. И только тут заметила одинокую фигуру, стоящую в самом дальнем конце уже опустевшего перрона. Седые волосы, палка в правой руке.
– Лоренс! – крикнула она во весь голос.
Он повернулся на звук знакомого голоса и посмотрел на нее с изумлением. Постепенно стало приходить узнавание. Конни подбежала к мужу и упала ему на грудь. Его такой родной запах. Значит, все самое страшное осталось позади, все хорошо, все просто замечательно. От переизбытка чувств слезы навернулись у нее на глаза.
– Мне так стыдно, что я не узнал тебя сразу. Но твои волосы… – Лоренс продолжал с некоторым удивлением разглядывать цвет ее волос.
– Ах, это, – поняла наконец Конни причину растерянности мужа. Как же они оба изменились за четыре года разлуки, подумала она. – А я уже давно превратилась в блондинку. Успела даже привыкнуть.
– Если честно, – сказал Лоренс с широкой улыбкой, продолжая разглядывать жену, – тебе очень идет. Прямо настоящая кинозвезда.
– Едва ли потяну на кинозвезду, – вздохнула Конни, оглядев свою измятую одежду, в которой она добиралась домой с самого юга Франции.
– Ну как ты? – спросили они друг друга одновременно и невольно рассмеялись. Надо же! Такая синхронность.
– Устала безмерно, – призналась Конни. – Но и счастлива безмерно снова оказаться дома. Мне так о многом надо будет рассказать тебе. Даже не знаю, с чего начать.
– Готов слушать хоть сейчас, – ответил Лоренс. – Можешь приступать, как только усядемся в машину. Я истратил все наши талоны на бензин, чтобы доставить тебя домой на автомобиле.
– Домой, – прошептала Конни, наслаждаясь звуками самого этого слова. Как же она мечтала все последние восемнадцать месяцев, чтобы поскорее оказаться дома.
