– Постарайтесь уговорить ее хоть изредка выходить на свежий воздух, – попросил ее Жак.
– Постараюсь.
Конни проворно вскарабкалась по лестнице в дубовую бочку, сдвинула в сторону то, что имитировало ее днище, зажгла фонарь и двинулась в путь по тоннелю. Эта дорога, вызвавшая у нее такой ужас, когда она впервые вступила под своды тоннеля, сделалась теперь вполне привычным повседневным маршрутом. А вот и дверь, ведущая в подземное помещение. Она открыла ее и в тусклом свете, проникающим в подземелье сверху через крохотное оконце, увидела, что София еще спит. И это несмотря на то, что время уже близилось к полудню.
– София, – Конни осторожно тронула ее за плечо. – Просыпайся. У меня для тебя хорошие новости.
София мгновенно перевернулась на спину и потянулась. На ней была белая батистовая ночная сорочка, в которой особенно заметно проступала пополневшая талия.
– Что за новость? – спросила она еще полусонным голосом.
– У нас только что был курьер. Принес замечательное известие. Твой брат жив!
София подскочила и села на постели.
– Он приедет к нам? Заберет меня отсюда?
– Наверное, в скором будущем, – мужественно солгала ей Конни. – Но разве это не самое большое счастье – знать, что он цел и невредим и в полной безопасности сейчас? Он передал нам книгу про фруктовые деревья. Помнишь, ту самую? По которой ты делала свои рисунки в Париже?
– Помню, – София подтянула коленки к груди и обхватила их руками. – Какое прекрасное было время…
– Скоро, очень скоро оно наступит снова. Обещаю тебе, София, что так оно и будет.
– Да, и скоро мой брат приедет за мной, – София устремила взгляд своих незрячих глаз куда-то вдаль, – и заберет меня из этого ада. Или, может быть, даже Фридрих… – София порывисто схватила Конни за руку. – Если бы ты только знала, как я тоскую о нем.
– Знаю. Потому что у меня тоже есть по кому тосковать.
– Да, у тебя же есть муж. – Внезапно силы оставили Софию, и она безвольно опустилась на подушки. – Но только я не верю, что эта война когда-нибудь закончится. Думаю, все мы тут умрем в этой богом забытой дыре.
Эти слова Конни слышала уже много раз, особенно в последние несколько недель. В сущности, она мало что могла сказать Софии в утешение или сделать что-то такое, что могло бы вывести ее из того состояния оцепенения, в котором она пребывала.
– Скоро весна, София… Начало новой жизни. Ты должна верить в то, что все будет хорошо, – проговорила она умоляющим тоном.
– Я хочу верить. Честное слово, хочу… Но лежа здесь ночами в полном одиночестве, в это так трудно поверить.
– Понимаю, тебе сейчас очень трудно. Но ты не должна сдаваться. Надежда ведь умирает последней, не так ли?
Какое-то время обе женщины сидели молча, угрюмо погрузившись каждая в свои собственные невеселые мысли. Конни размышляла над тем, почему София до сих пор ни единого разу не обмолвилась ей о своей беременности. Наверняка ведь она знает о том, что беременна, догадывается об этом… Хотя бы по тем изменениям, которые произошли с ее телом. Уже несколько раз у нее на кончике языка вертелось начало разговора с девушкой на эту столь щекотливую тему. Что, если София, так заботливо опекаемая всю свою жизнь братом и Сарой, просто не понимает того, что с ней происходит? Нужно каким-то образом донести до нее, что через каких-то шесть месяцев на свет появится дитя, которое она сейчас носит у себя под сердцем. Может быть, тогда София наконец выйдет из апатии, вернется к жизни. Что ж, сегодня как нельзя более подходящий момент. Откладывать разговор и дальше просто невозможно.
– София, – начала Конни, осторожно подбирая слова, – ты же понимаешь, я уверена в этом, что совсем скоро у тебя появится ребенок.
Ее слова повисли в сыром душном воздухе, которым была заполнена каморка. Ответа не последовало. Тишина продолжалась так долго, что Конни решила, что София снова заснула. Но вот раздался ее голос:
– Да, понимаю.
– Это ребенок Фридриха?
– Конечно! – выкрикнула София с возмущением в голосе. Дескать, какие тут могут быть сомнения?
– А разве ты не понимаешь, что женщина, носящая под сердцем ребенка, должна заботиться о том, чтобы он получал достаточное питание? И не только пища ему нужна. Ему также нужен свежий воздух, а еще больше – хорошее настроение матери.
Последовала очередная долгая пауза.
– А когда ты узнала? – наконец спросила София.
– Сара почти сразу же обо всем догадалась и тут же сказала мне, – ответила Конни.
– Еще бы ей не догадаться, – вздохнула София и слегка пошевелилась в кровати, устраиваясь поудобнее. – Мне ее так не хватает.
– Знаю. Хоть я и стараюсь изо всех сил, но Сары мне тебе не заменить, – сказала Конни. Нотка обиды невольно прорвалась в ее голосе.
– Прости меня, Констанция, – тут же повинилась перед ней София, мгновенно ощутив перемену в ее настроении. – Я понимаю, как сильно ты заботишься обо мне, переживаешь за мою жизнь… И я тебе очень благодарна за все, что ты для меня делаешь. А что же до ребенка… Мне было просто стыдно признаться тебе в том, что я беременна. Я ведь понимаю всю тяжесть того, что натворила. – София всплеснула руками в отчаянии. – Уж лучше бы мне умереть. Что скажет брат, когда все узнает? Боже мой! Что он скажет?
– Он поймет, что ты тоже живой человек и решилась на этот шаг исключительно из любви, – снова солгала Конни. – Ребенок стал плодом вашей любви, и совсем скоро он появится на свет. София, тебе нельзя опускать руки. Надо бороться, биться за свою жизнь так, как ты никогда не билась. И все ради твоего будущего ребенка.
– Но… Эдуард, он никогда не простит меня. Никогда. Да и тебя, Констанция, я тоже обманула. В ту самую ночь, когда брат уехал из Парижа, я тайком привела Фридриха к себе в спальню и по своей воле легла с ним в постель. Но разве могла я сознаться тебе в этом? Ты бы точно возненавидела меня! – София в отчаянии затрясла головой. – Но вот, несмотря ни на что, ты ухаживаешь за мной, заботишься… Потому что ты добрая. Да и выбора у тебя иного нет. Но тебе не понять, Констанция, каково это – жить, будучи обузой для всех вокруг тебя. С самого раннего детства меня нигде и никогда не оставляли одну. А вдруг я случайно упаду? Или стукнусь обо что-то… Я не могла делать простейших вещей, которые с легкостью делают все нормальные люди, обихаживая самих себя. А мне нужно было каждый день обращаться к кому-то за помощью, просить помочь мне подняться по лестнице, принять ванну или просто переодеться, надеть новое платье, к примеру, которое мне незнакомо. Я никогда не могла переступить порог нашего дома и отправиться гулять по улицам, как это делала ты. – София прижала свои тоненькие пальчики к вискам. – Прости меня, Констанция, за то, что гружу тебя сейчас своими проблемами.
– Я тебя очень хорошо понимаю. – Конни ласково погладила Софию по плечу. – Ужасно жить такой жизнью, это правда.
