«Сейчас-сейчас, мой хороший, я расскажу тебе сказку… или ты мне. Сон ты или не сон!».
Но вредный хвост постоянно ускользал. Щекотал кончик носа, а стоило только попытаться его схватить, как тут же дразнил уже издалека. Когда же Алене надоело гоняться за пакостником, выяснилось, что подруга глубоко и безмятежно дрыхнет, а за окнами совсем рассвело. Тогда как Ковалевой казалось, что она только-только задремала, и прошло не более получаса. Озадаченно посмотрев на циферблат, Алена встала попить воды. Затем вернулась в кровать и попыталась вновь уснуть, теперь по нормальному.
Не тут-то было! Перевозбудившийся от впечатлений мозг писателя, и в обычное-то время весьма восприимчивый, сейчас и вовсе ни в какую не хотел угомониться. Так и хотелось крикнуть: «горшочек, не вари!».
Повертевшись с боку на бок, повздыхав и не найдя ни идеального положения, ни воспетой в дзене пустоты, Алена решительно села на постели. Женька завозилась во сне и что-то пробурчала. Стараясь не шуметь, Ковалева накинула тунику до середины бедра прямо на голое тело и отправилась умываться.
Вначале она собиралась расположиться на террасе и даже выбралась на свежий воздух, подслеповато щурясь на игру первых бликов на воде. Однако посетившая идея показалась настолько заманчивой, что планы были тут же откорректированы, а на лице девушки появилось мечтательное выражение.
Всунув ножки с цветными ноготками в легкие сандалии, Алена тихонько выскользнула за дверь каюты. В этот ранний час все будто вымерло, и она чувствовала себя принцессой, попавшей в заколдованный лес из сказки о спящей красавице. Только проснулась она раньше срока и вместо замка, окутанного сонными чарами, у нее яхта.
А что, неплохой такой современный ремейк получился – Ковалева мысленно рассмеялась. По всему выходило, что где-то остался с носом задолжавший ей поцелуй принц.
Ну ничего, может, это сказка о принцессе-«феминистке», которая и без всяких мужчин способна возродиться из пепла… ой, это уже, кажется, совсем другой сюжет. В общем, самостоятельная такая принцесса: сама уснула, сама проснулась, сама гулять пошла. И если захочет, сама любую концовку напишет и перепишет, какую вздумается.
Шутки шутками, а посудина и правда сейчас походила на безлюдный замок с опустевшими залами и галереями. Ведь по величию и пышности убранства она вполне составляла конкуренцию королевским хоромам.
Алена двигалась неспешно, наслаждаясь упоительным ароматом воздуха, нежной прохладой, ласкающей лицо и обнаженные участки кожи, влажностью, которая бодрила лучше самого изысканного сорта кофе, но не создавала ощущения дождевых брызг – все вместе дарило невероятный букет тактильных ощущений, какой можно поймать лишь ранним утром на морском побережье.
Наслаждалась она и отсутствием людей, это позволяло отпустить в галоп безудержную фантазию и представлять… да что угодно! В голове Алены проносились десятки возможных сюжетов и вариантов развития событий, и каждый из них, как жемчужинка, блистал своей уникальностью.
Безлюдные переходы, лестницы, палубы, и тишина, изредка нарушаемая плеском волн. На берегу еще только-только появлялись первые ранние пташки: туристы и местные торговцы. На борту яхты царило торжественное безмолвие. Утомленные ночными развлечениями гости, разошедшиеся лишь под утро – кто убрался восвояси, кто спал по своим апартаментам.
Небо сияло безупречной чистотой, затягивая в свою бесконечно глубокую синеву. Над поверхностью воды стелился легкий туман. Среди редких облачков время от времени что-то выкрикивали птицы. Вдоволь налюбовавшись зрелищем, Алена решила приступить ко второй части своего путешествия – беззастенчивому исследованию внутренних закутков этого необъятного плавучего средства.
Отчего-то у нее при словосочетании «яхта миллионера» упорно всплывал образ из фильма «В джазе только девушки» со сценами забавного обольщения бедолаги Осгуда. Да, нынешняя яхта рядом с той казалась настоящим китом против скромного дельфиненка. Нужно было признать, ее кинематографические представления о досуге всяких Филдингов-третьих безбожно устарели вместе с той черно-белой пленкой, порезанной цензурой.
Где бы Алена ни оказывалась, ее неизменно встречали безукоризненная чистота и порядок. Казалось, волшебным образом выдраенные полы и бережно расставленная по местам мебель были заслугой трудолюбивых гномов, управившихся с делами за пару часов перед самым рассветом. В самом деле, отсутствие и намека на следы праздника; по представлениям Алены, они могли быть уничтожены только волшебным народцем, владеющим магией и умеющим замедлять время. Вышколенная команда этого судна не только безупречно работала, но и обладала способностью делаться незаметной.
Бесцельно блуждая, Алена забрела в один из салонов и замерла, пораженная новым открытием. Там, на небольшом возвышении, будто на сцене, стоял… белый рояль. Ковалева оглянулась, словно здесь мог быть кто-то, кто подтвердил бы, что инструмент вовсе не плод ее воображения. Не найдя поддержки, она шагнула вперед, все еще не веря увиденному. Черт возьми, настоящий лакированный концертный белоснежный рояль на таком же бессовестно девственном и блестящем полу.
Напротив него стояло кресло, обитое молочного цвета кожей. И все это великолепие отражалось в зеркальном потолке. На фоне импровизированной сцены остальное убранство помещения просто меркло – Алена уже не обратила особого внимания на уютные диванчики, выставленные полукругом возле стойки с искусственным огнем. Впрочем, судя по расположенной над конструкцией вытяжке, не такой уж он и искусственный.
Но не эти мысли занимали Алену, как зачарованная она подошла к роялю и провела пальцем по крышке клавиатуры. Откинула ее, все еще не решаясь потревожить хрупкую тишину своего сонного царства, и бережно коснулась клавиш. Она редко играла в обычной жизни, но въевшиеся в память любимые произведения, на разучивание которых некогда было потрачено множество часов, словно навсегда поселились внутри девушки.
Ей вдруг нестерпимо захотелось снять чары с этого заколдованного плавучего замка, оживить пространство и пробудить голос стоящего напротив красавца – истинного короля инструментов. Клавиши, будто ода бесконечному созидательному единству противоположностей – инь-ян, манили дотронуться и проверить – так ли гармонична древняя философия.
Несколько секунд колебаний, и по салону разнеслись первые робкие переливы аккордов. Алена счастливо улыбнулась – а руки все помнят!
Лунная соната Бетховена этим волшебным утром на море звучала особенно прекрасно.
* * *
Стас, беспрестанно зевая, ушел дрыхнуть в каюту. Селим оказался настолько любезен, что предложил ребятам кров и постель, дабы они не перлись сонные и помятые в отель. Остальные тоже быстро разбрелись по койкам – вечер, ночь и частично утро выдались слишком насыщенными на события. А главное, что Костя ценил больше всего, на эмоции. Наверное, именно они-то и вынудили его задержаться, а может, интуиция или еще какое провидение.
Тем не менее Лисовский сообщил, что сна у него ни в одном глазу и ему нужно некоторое время, чтобы «заземлиться». Приятели на это лишь пожали плечами: художники, чего с них возьмешь, люди не от мира сего. Надо так надо.
