Хотя Никифора I Геника не любили, но терпели, понимая, что очередной государственный переворот может стать смертельным для Римской империи. Нужно было решать вопрос с Карлом Великим, и очередная смена императора в Константинополе могла окончательно подорвать дипломатические позиции Византии в неизбежных переговорах о статусе западного правителя. Восшествие на царство Никифора I на глазах послов Карла Великого открыто означало, что главный аргумент Западного императора — наличие престола Римских царей в руках женщины, исчерпал себя.
По вполне понятным причинам вопрос о браке Карла со св. Ириной разрешился сам собой. Теперь, как и в Италии, на Востоке царствовал легитимный император, признанный Церковью, венчанный на царство патриархом, поддержанный войском и народом. Поэтому предложение франков о заключении мирного договора, равносильное официальному признанию со стороны Константинополя императорских достоинств Карла Великого, не вызвало сочувствия у византийцев и вообще осталось без ответа царя.
В принципе, как практичный и весьма неглупый политик, Никифор I был не против того, чтобы обезопасить себя от войны с франками, но в первую очередь надлежало определиться со сферой политических влияний и территориальных притязаний каждой из сторон будущего мирного соглашения. Византийское правительство по-прежнему считало Италию своей территорией и не собиралось мириться с ее потерей. Понятно, что решить вопрос войной, разом отодвинув в сторону воинственных и могущественных франков, было невозможно. Но оставались некоторые отдельные земли, потеря которых была бы крайне болезненной для Константинополя и которые еще можно было спасти.
Однако и Карл Великий не решался претендовать на Неаполь и другие приморские города Южной Италии, где преобладали греки, поскольку византийские корабли могли в любой момент блокировать сухопутные группировки франков, а те не имели собственного флота, способного противостоять противнику.
На Севере Италии особое значение приобрела византийская территория Венеция, имевшая для всех стратегический интерес и в части ее расположения, и морской торговли, и поступления налогов. Находясь под управлением римского magistri militum, имевшего в своем подчинении Истрию, Венеция в свое время оказалась в выгодном положении. И Запад, и Восток одинаково притязали на нее, но не имели возможности без оглядки на соперника оккупировать эту территорию. В результате, оказавшись между двух огней, Венеция много выиграла в самостоятельности, активно формируя собственную дипломатическую линию поведения, вступая в переговоры со всеми, но неизменно сохраняя личный интерес. Уже в конце VIII века Венеция жила в условиях автономии и даже начала избирать собственных дуксов — Константинополь сквозь пальцы смотрел на это, озабоченный лишь тем, чтобы венецианцы признавали власть Византийского императора и приносили тому присягу. Теперь самостоятельность Венеции еще более укрепилась.
Понимая стратегическое значение Венеции, но не имея в ту минуту возможности присоединить ее к своим владениям, Карл Великий начал «торговую войну», запретив венецианским купцам въезд с товарами в области бывшего Равеннского экзархата. В результате Венеция раскололась на две партии — первые стояли за союз с Ахеном, вторые — с Константинополем. В 797 г. дукс (или, как будут называть позже, дож) Венеции Маурицио Гальбайо (764–797) умертвил непокорного архиерея города Иоанна, но на его место был возведен близкий родственник покойного Фортунат, пользовавшийся личным расположением Карла Великого. Раскол продолжал развиваться и, понимая невозможность оставаться в Венеции, часть знатных граждан, занявших сторону Фортуната, в 803 г. переселились во франкские области Северной Италии, где выбрали нового дукса Обелерия.
В 803–804 гг. Обелерий снарядил флот и вместе с епископом города Зары, изменившим императору Никифору I, направился в Далмацию, желая захватить там земли и навсегда отсоединиться от Константинополя. Отправившись затем в Ахен, Обелерий скрепил дипломатические отношения женитьбой на женщине из знатного франкского рода. Изменники принесли Карлу ленную присягу и вручили дорогие подарки, но, конечно, самым ценным было то, что франки получали в свои руки сильный флот. Однако и в Константинополе тоже отдавали себе отчет в том, что повлечет за собой потеря Венеции и Далмации. Весной 806 г. император Никифор направил византийские корабли под командованием патриция Никиты, чтобы тот привел в повиновение отложившиеся области.
На удивление, Обелерий и другие лица не очень сильно сопротивлялись византийцам, и когда дуксу Венеции предложили чин спафария, он немедленно отложился от франков, хотя к тому времени эта территория уже отошла по акту Карла Великого его сыну Пипину, королю Италии. Франкский король ничего не мог противопоставить сильному флоту византийцев, и в 807 г. было заключено перемирие между двумя державами сроком на 1 год. В 808 г. по истечении срока договора вновь явился римский флот, взявший под защиту византийские владения в Северной Италии. А в 809 г. византийцы вообще перешли в контратаку и напали на соперничавший с Венецией город Комаккио в долине реки По.
Но едва византийский флот скрылся за горизонтом, Пипин вторгся на территорию Венеции и после полугода боев заставил этот город признать свою власть. Затем молодой король задумал поход в Далмацию, но весной 810 г. вновь появился патриций Павел с византийским флотом, а затем, 8 июля 810 г., в Милане 32‑летний Пипин внезапно умер
[401].
Впрочем, не имея сил сопротивляться Карлу, император Никифор направил весной 810 г. своего спафария Арсафия в Ахен, где начались долгие переговоры о мире с франками. Через год, весной 811 г., Арсафий вернулся обратно в византийскую столицу с посланием к Никифору от Карла Великого, в котором франк недвусмысленно предлагал обменять Венецию, Истрию и Далмацию на официальное признание себя императором. Но когда посольство прибыло в Константинополь, императора Никифора I уже не было в живых
[402]. И хотя Византии не удалось полностью восстановить свои владения в Италии, возврат Венеции и Далмации нужно признать крупным военным и политическим успехом императора.
Глава 2. Заговоры, неудачные войны и смерть императоров
Как издавна повелось в Римском государстве, личность царя оценивалась обществом во многом исходя из его отношения к Церкви, а также от того, насколько удачно его правление. Не стало исключением и царствование Никифора I Геника, многие события которого были предопределены его отношением к VII Вселенскому Собору и иноверцам.
К началу царствия Никифора I в Римской империи сложилась патовая ситуация в части противостояния иконоборцев и иконопочитателей. Ни для кого не являлось секретом, что VII Вселенский Собор, отвергнутый в Риме и на Западе, держался на Востоке исключительно авторитетом императрицы св. Ирины, а также за счет узкой группы епископата и монашества, где выделялись фигуры преподобных Платона и Феодора Студитов. С другой стороны, иконоборцы, все еще многочисленные, особенно в армии и среди высших сановников Римского государства, не могли ничего противопоставить железной аргументации VII Собора, спешно выискивая новые доводы против «язычников» и «идолопоклонников».
