Однако стоило Маринке расстаться со своим предыдущим поклонником, как Борис ни капли не смущаясь, заявил, что больше заинтересован в общении с ней, чем с Наташкой и спокойно разорвал все зарождающиеся отношения. Он даже не счел нужным скрывать, что встречался с ней только, чтобы находиться поближе к ее подруге в ожидании, пока та освободится. Ну, а чтобы времени даром не терять…
И Наташка бы проглотила это, будь подруга в него влюблена. Но Марине он был интересен только на уровне пары вечеров без последствий.
О, Наташка прекрасно помнила, как она стояла перед этой стервой и просила о чем-то чуть ли впервые в своей жизни.
— Марина, — сказала она тем вечером. — Помнишь, в марте на вечеринке весны мы поспорили, с кем уйдет Игорь, ну тот, с первого потока? Тем вечером ты выиграла и его у меня увела. Тогда все было неважным, но послушай, Марина, сейчас другой случай. Борис очень много для меня значит, а тебе он не нужен, я же вижу. Я пока не могу с ним общаться, его видеть. Мне очень тяжело, понимаешь? Не встречайся с ним пока, повремени, ведь тебе это ничего не стоит, а мне будет легче. Пожалуйста.
«Что ты на меня давишь? — злилась в ответ Маринка. — Я тебе ничего не должна, и он сам тебя бросил. Я тут ни при чем, моя совесть чиста. Не надо намекать, что я тебе палки в колеса ставила, ты сама его не удержала!».
«Я знаю, — отвечала Наташка. — Но тебе он нужен просто время провести, а мне видеть его с другой все равно что ножом по сердцу. Дай мне немного времени, я забуду о нем, обещаю — и тогда делай, что хочешь. Но сейчас дай мне отойти».
Она не знала, как еще объяснить, да и что еще объяснять, достаточно просьбы, ведь не так часто твоя близкая подруга просит об одолжении!
Однако Марина думала иначе. Что тут такого? Она никого не уводила. Почти две недели, пока Наташка смогла поменяться местами и переселиться в другую комнату общежития, ей пришлось наблюдать за этой парочкой.
Вероятно, именно тогда она решила, что впредь прекрасно обойдется и без подруг. Обходилась же без семьи? Без любви и поддержки? И без подруг обойдется.
Помнится, соседка реально удивилась, когда Наташка однажды вернулась с лекции и принялась собирать свои вещи. «Ты что, правда так на него запала, что обиделась? — поинтересовалась она. — Я думала, ты шутишь»!
Наташка даже объясняться не стала. Некоторое время после разрыва с бывшей подругой в голову еще лезли сомнения, что, возможно, она просто не смогла толком объяснить, насколько для нее важен Борис, но дело в том, что на самом деле ей было плевать, кто виноват. Она просила Маринку сделать выбор в свою пользу, а та предпочла временного друга. Они с Борисом, кстати, расстались тем же летом, когда разъехались по домам на каникулы. И потом еще долгое время Маринка недоумевала, постоянно ожидая, когда Наташка перестанет дурить и вернется в комнату. Они же подруги?
Все в прошлом. Но Наташка не способна была ее простить. До сих пор помнила, как Маринка открывает на стук дверь и виснет у Бориса на шее. Целует его слишком долго и старательно, как на показ.
И ты понимаешь, что мир рушится, что придуманная тобой сказка слишком убогая по мнению других, чтобы за нее бороться и в ней жить. Что мужчины только в книгах бывают принцами, а в жизни больше напоминают лапшу быстрого приготовления, которую подали на обед вместо ожидаемого королевского банкета.
Хотя… что она тогда знала о том, как рушится мир?
Вот сейчас, непроизвольно всматриваясь в спину Гонзы и испытывая отвращение от своей слабости, из-за которой глаза так и норовят снова вернуться к нему, вот сейчас кажется, точно знаешь, как рушится мир. Как он погребает под обломками, лишает воздуха и забивает глотку мелкой пылью.
Маринка не преминула проследить за ее взглядом.
— Ба! Отлично! Ты на него запала, — радостно рассмеялась она. — Я так и думала, когда его к тебе посылала.
Наташка молчала. Удивительно, но даже откровенная насмешка не задевала, хотя подобную ситуацию в других условиях она сочла бы унизительной. Все эти разборки жен с любовницами, ревнивых поклонниц и брошенных спутниц со своими конкурентками… По собственному желанию никогда до такого бы не опустилась.
— Так и знала, что ты по-любому на него западешь. Он в твоем вкусе — ты всегда западаешь на неправильных мужиков. Да-а, Гонза того стоит, — Маринка с воодушевлением огляделась по сторонам и расхохоталась еще громче, а потом придвинула стул и наклонилась к Наташке ближе, приняв стандартный вид подружки-сплетницы.
— Удивительно, ты их будто нюхом чуешь! Почему тебя постоянно тянет… к таким? Он же баб на дух не переносит! Знала бы ты, как его бесит, когда организм требует своего. Иногда кажется, он себя кастрировать готов, только бы от бабы ни в чем не зависеть. На свидание ходит, как на работу, причем отвратительную. Тысячу раз дает понять, что ничего важного, ничего серьезного, только услуга друг другу. Типа кому-то от него что-то другое нужно, — фыркнула она. — В постели он, может, и хорош, ну а жить с ним — это ж каким терпением нужно обладать. Такого зануду еще поискать… Короче, в очередной раз втюриться в мужика, которого воротит от женской любви — это точно твоя карма!
Наташка молчала, однако смотреть на Гонзу больше не могла. Больше самолюбия ее почему-то задевало, что бывшая подруга сидит тут и обсуждает его, как очередного своего мальчика на раз. Она всегда так делала, да и Наташка грешна, чего уж там, но это все в прошлом, вместе с молодостью и верой в светлые взаимные чувства. И сейчас, оказывается, она уверена, что нельзя так с ним поступать. Нечестно, что ли. Неправильно.
Маринка немного помолчала, а потом хитро улыбнулась.
— А хочешь… Хочешь, я тебе его отдам? Ты, конечно, в очередной раз обломаешься и будешь долго, со смаком страдать, но отказаться не сможешь. А я буду знать, что оказала тебе по старой памяти услугу. Хочешь?
Тем временем Гонза повернулся к соседу и улыбнулся в ответ на его замечание, произнесенное шепотом. И не угадаешь, действительно ли ему было интересно слышать, или он просто проявил вежливость. Наташка знала, он всегда поддерживал собеседника… если это не женщина. Женщин он на самом деле старался обходить стороной, потому что, как она подозревала, старался лишний раз не обижать, чем обязательно бы закончилось его общение с любой гипотетической женщиной возраста от пяти лет до ста пяти включительно.
Слово «милый» — одно из тех, что в наше время вызывает усмешку, и милым он никак не был, но сейчас, видя его таким, улыбающимся и ведущим вежливую беседу, первым делом в голову приходило именно оно.
Немодное слово с дурным подтекстом…
— Уходи, — сказала Наташка.
— Не хочешь, значит? — без тени обиды продолжала Маринка. — И говорить со мной не хочешь?
Наташка впервые с начала беседы посмотрела в глаза своей бывшей подруги.
— Мы давно друг другу никто, наше прошлое быльем поросло. Шла бы ты отсюда.
Подруга слегка прищурилась, но губы торжествующе кривились.
