– Ложь, ты все выдумал! – процедила я сквозь зубы. От напряжения голос изменился до неузнаваемости, откуда-то появилось низкое, хрипловатое звучание. – Уход-ди, убирайся отсюда.
Я почти умоляла, из последних сил выталкивая из себя слова. Если эта пытка не прекратится, если Гертран не оставит меня в покое, я… я не выдержу, сдамся. А это означает его смерть.
Он не слышал.
– О не-е-ет, дорогуша. Можешь не притворяться оскорбленной невинностью. Я собственными ушами слышал, как этот скользкий выскочка – Родрик Дахил похвалялся перед моим отцом, что де некая небезызвестная Дакаста скоро перейдет в его собственность и уж тогда он обязательно расплатится с нами по всем счетам.
За что же он меня так ненавидит? Сколько желчи и яда может быть в человеке? Откуда это желание побольнее ужалить у со всех сторон благополучного юноши, никогда не знавшего ни в чем нужды? Ведь нам нечего делить, но Гертран просто по праву рождения всегда будет смотреть на таких, как я, словно на второй сорт. Зачем же еще и издеваться? Светлые боги, не понимаю.
«Отомс-с-сти… он бы тебя жалеть не стал! Кто сильнее, тот и прав. Сейчас сила на твоей стороне, просто сделай это. Отпусти на волю инстинкты, произнеси бьющееся в сознании, будто птица в клетке, заклинание».
– А у тебя губа не дура, такого жениха отхватила! Вот только промашка вышла – в казне Дахилов пауки давно уже сплели огромную паутину. Тогда-то ты и решила податься на заработки в столицу? Что ж, в чем-то тебя даже можно понять, почти восхищаюсь твоей хваткой.
Три мучительно долгих удара сердца, когда я балансировала на грани. Видят боги, как отчаянно я сопротивлялась и одновременно с этим как сильно хотела его убить. Я почти поддалась искушению.
Почти.
Потому что через три удара сердца я все-таки развернулась, намереваясь уйти.
– Куда? – Холодные пальцы больно вцепились в мое запястье. – Я не разрешал тебе уходить. Признавайся, Дакаста, в чем таком твоя ценность, что Родрик вновь собирается наполнить золотом свои карманы? Ладно бы это были фантазии его больной головы, важно другое: мой отец ему верит. А последнее выглядит очень странным, ведь это означает, что в тебе и правда есть нечто особенное? Ну, что же это?! Ведь не кукольная же внешность, честное слово.
Последнее Гертран практически выкрикнул, уже плохо себя контролируя.
А еще говорят, будто если жертва не сопротивляется, то нападающий теряет к ней интерес. Похоже, отсутствие с моей стороны ожидаемой им реакции окончательно разозлило и распалило парня. Он еще сильнее сдавил мою руку и попытался ухватиться за волосы.
Мое терпение разлетелось в пыль.
Набрав полную грудь воздуха, я развернулась, чтобы навсегда избавиться от зарвавшегося урода. Губы шевельнулись, с легкостью и наслаждением избавляясь от заклинания, которое все это время жгло изнутри. Пальцы свободной руки уже сплетали прекрасную и столь же убийственную вязь чар. Часть меня ликовала, поощряя и с готовностью подсказывая нужные действия. Я видела, как в ауру Гертрана вплетаются энергетические потоки, вскоре они изменят состав его крови.
Я и ненавидела себя за слабость, и радовалась, что он все же вынудил меня перешагнуть последнюю черту.
– Убери от Мартинити лапы, – негромко, но твердо произнес знакомый голос позади меня.
Мы так увлеклись каждый своими демонами, что совершенно перестали обращать внимание на кипевшую вокруг университетскую жизнь.
И зря.
Видимо, последние действия Гертрана и его крик все же привлекли к нам внимание.
– Иди куда шел, – прошипел он.
– Убери лапы и отпусти Марти, – вновь повторил Дилаэль. – Ты меня слышал, я шутить не собираюсь.
Несколько мгновений Гертран колебался, и вполне возможно, окажись на месте моего защитника тот же Пак, он бы проигнорировал угрозу. Однако перед ним стоял равный соперник, если не сказать больше: семейство Карриди имело настолько большой вес в столичных кругах, что глупо было конфликтовать с ними в открытую.
– Закончим в другой раз, – надменно задрав подбородок, процедил Гертран и с показной брезгливостью вытер о штаны руку, которой удерживал меня все это время.
– Чего он к тебе прицепился? – осторожно приобнимая меня за плечи, спросил Дилаэль.
Я с трудом сглотнула вязкую слюну и облизнула пересохшие губы. Подняла голову и посмотрела на своего спасителя. В его зеленых глазах все еще плескался гнев.
– Н-не знаю, я так и не поняла.
– Вот же упырь, совсем забыл, что значат слова «честь» и «достоинство», – негодовал Дилаэль, мягко увлекая меня в сторону выхода из здания. – А ты его еще покрываешь. Ох, Марти-Марти, и почему с тобой приключаются одни…
Он осекся, а я закончила, невесело усмехнувшись:
– Неприятности?
– Тебе виднее, – совершенно серьезно ответил Дилаэль, не став юлить и сглаживать тему.
Мой разум трезвел, и удушающая ненависть постепенно отходила на задний план, оставляя после себя горькое разочарование и отголоски недовольства от незаконченного дела. Вначале я даже разозлилась на Дилаэля за то, что он вмешался, но благодарность и облегчение от неслучившегося перевесили чашу на сторону добра. Голова раскалывалась, словно с похмелья.
– Давай чаю попьем? – предложила я.
– Давай, – немного помедлив, ответил он, – в кондитерской Лиаранских тебе должно понравиться.
Раньше приглашение в самую дорогую кондитерскую, где готовят изумительнейшие сладости, меня бы очень обрадовало. Теперь же мне нельзя было покидать стен университета, и сейчас я как никогда ясно осознавала серьезность наказа Асти. Чувствуя себя загнанным в ловушку мотыльком, вздохнула и решительно отказалась:
– Нет, не хочу никуда. У меня соседка в травах хорошо разбирается, обещаю, чай будет нисколько не хуже, чем на приеме у императора. А с успокоительными снадобьями – так вообще идеально.
Дилаэль фыркнул, но согласился. Я же подумала, что его, наверное, еще никто не приглашал в скромное общежитие нашего университетского городка, во всяком случае уж точно не леди. Нервно хихикнула: какая из меня леди? Так что могу себе позволить.
– Что?
– Ничего. Скажи, ты будешь спрашивать про тот случай… на каникулах? После которого я в целительскую снова попала.
Парень смерил меня изучающим взглядом, видно было, как внутри него шла борьба. Наконец он произнес:
– Не буду.
– Тогда идем. Ты в курсе, что ты – чудо? – улыбнулась я, взяв его под руку.
Успокоительный чай мне, конечно, все равно будет не лишним, но, кажется, на этот раз я победила. Медленно, зато верно я вновь становилась собой, привычной Марти без всяких там внутренних голосов и жажды крови. Сейчас произошедшее казалось просто дурным сном, из тех, что все чаще посещали меня ночью. Шагая рядом со спокойным и уверенным Дилаэлем, трудно было вообразить нечто чудовищное.
