По выложенной брусчаткой набережной гулял народ, было ещё по-весеннему прохладно и яркое солнце слепило, но не грело. Я подошёл к чугунному парапету, опираясь на него локтями, посмотрел на темные речные воды, на поверхности которой плавал старый мусор.
Курить хотелось, как всегда в таких ситуациях. Похлопал себя по карманам, сигареты нашлись, а зажигалки — нет.
Вовка, догадавшись, подошёл ближе, чиркнул несколько раз, разжигая пламя.
Я наклонился к нему, прикрывая от стылого ветра огонь и прикурил.
— В машине прослушка, — вполголоса произнес начальник охраны, — устанавливали спецы.
— И как давно? — я выпрямился, выдыхая а сторону горький дым. Мимо с громким лаем пробежала мелкая собака на поводке, ее хозяйка недовольно зыркнула на зажженую сигарету в мой руке и демонстративно махнула пухлой ладошкой, разгоняя дым.
Я сделал следующую затяжку. Что я в машине обсуждал из важного? Вспомнить сейчас было нереально абсолютно, я целый день на телефоне.
— Позавчера все полностью проверял, ничего не было.
— Тогда — где и когда?
— Без нашего присмотра машина не оставалась на доступных местах. Сдается мне, что вчера, когда ее досматривали перед приемом у губернатора, жучок и воткнули.
Я выругался грязно.
Это место должно было быть безопасным, и кто-то работал либо вместе с Гараевым, либо за его спиной.
Ни один вариант мне не нравился.
— Снимать будем?
Вовка чуть отошёл, чтобы наше общение не казалось таким явным и подозрительным, я тоже развернулся в сторону автомобиля.
— Чтобы показать, что спалили? Нет уж, пусть дальше слушают. Вычисли мне этого гада, Вова, или я, блять, за себя не ручаюсь.
В машину я сел, резко хлопнув дверью. Водитель убавил звук, я махнул ему рукой:
— Домой погнали.
Дело принимало слишком серьезные обороты, и мне требовалась помощь со стороны.
Глава 25
Мирослава
Что-то изменилось.
Я это сразу поняла и испугалась: любые изменения ни к месту сейчас, когда мой Сережка в чужих руках. Давид делал вид, что все в порядке, но я все чаще и чаще замечала, что он постоянно о чем-то размышляет.
Между бровей залегла хмурая полоска, взгляд, направленный вглубь себя. Он сидит так на кресле, а мне хочется подойти к нему, закричать, — что происходит? Я должна знать!
Но я не могла. Мне только и оставалось, что улыбаться и делать вид, будто нормально все.
Так длилось два дня, а на третий Давид с утра заявил:
— Собирайся, поехали к стоматологу.
Мы завтракали за большим кухонным столом, сидя друг напротив друга, в моей тарелке — овсянка, такая, как для Сережи варила. Я только ложку ко рту поднесла да так и замерла:
— Зачем? У меня ничего не болит.
— Профилактический осмотр, — ровным тоном ответил он.
— Такой же, как и у гинеколога? — я не смогла промолчать, тот визит к врачу до сих пор вспоминался с привкусом унижения, — ты меня решил со всех сторон обследовать?
— Считай, что у тебя полис ДМС на время отношений со мной.
Я ложку отложила, поднялась молча и ушла одеваться. Внутри гнев пополам со страхом, я никак не пойму, что он затеял. И Виктору звонить нельзя, сейчас звонок совсем ни к месту будет.
Проклятье.
Достала косметичку, нанесла легкий макияж. С этим я справлялась всегда быстро — рука набита. На отражение свое смотрю и тошно, ну как ты во все это вляпалась, Мирослава? Повезло родиться красивой, вот и хлебай сполна за свою красоту.
С вешалки взяла брючный костюм, покрутилась перед зеркалом, думая, что не хватает чего-то для полноты образа. Цепочки. Той самой.
Украшения в отдельном кошельке лежали, я достала его, выудила цепочку — тонкую, витую, с изящным кулоном и на шею надела. Вряд ли Давид такие мелочи вспомнит, а для меня она все эти годы была как оберег, я носила ее, почти не снимая, пока в этот город не приехала. Тут она душила будто.
Но сегодня — хотелось.
В стоматологию мы ехали молча, я в окно смотрела, Давид с разговорами не лез. Клиника, куда мы приехали, была навороченной, дорогой ремонт, светлые стены, но больничными они не казались. Нас встретила приятная девушка — администратор с заученной улыбкой и стандартными фразами.
— Давид Русланович, все готово, вас уже ждут.
В фойе людей не было, и до меня не сразу дошло, что клинику закрыли под наш визит. Что ж, у богатых свои причуды, тем более, Давид на своей безопасности был повернут.
Мы разошлись по разным кабинетам, я села на стоматологическое кресло, ощущая усталость.
Да, я не была с Давидом на равных, я знала, что всего лишь его временное увлечение, не содержанка даже. И прав у меня никаких не было.
Но то, что было между нами с ним, не в одни рамки не укладывалось: Давид, с которым я делила постель и Давид, таскавший меня по врачам, словно два разных человека были. Нет, две грани одной личности… которая не изменится никогда.
— Жалобы есть? — спросил стоматолог, я покачала отрицательно головой. Открыла рот, а сама глаза к потолку подняла. Осмотр занял минут пять, не больше, за собой я следила и знала, что с зубами у меня все в порядке. За всю жизнь — одна пломба, и та после рождения Сережки появилась только.
Давид пробыл у стоматолога дольше меня, все это время я ждала его в фойе. Администратор принес мне кофе, я его отпила, а потом чашку отодвинула. Волнительно все это было, не лез в меня кофе.
Вскоре вышел Давид, разговаривая с кем-то по телефону, головой мне кивнул, чтобы я пошла следом. Так мы до машины и добрались.
— Тебя домой закинут, — сказал, обращаясь ко мне, когда закончил телефонный разговор, — все в порядке?
— В полнейшем, — безэмоционально ответила я.
Мог ли он о чем-нибудь догадаться? Я потерла висок, ощущая отголоски приближающейся головной боли.
