Выхожу из обширного зала. Каблуки звонко цокают по мраморному полу. На открытом пространстве говорить боюсь, мне нужно забиться в одну из нор. Толкаю дверь за дверью, все заперты, что не удивляет. Наконец, открывается библиотека. Она — огромная. Такая библиотека была бы мечтой моего детства, когда живя в детдоме я уходила в чтение с головой. Причина проста — в книгах можно было жить чужой жизнью, полной приключений. И конечно же с непременным счастьем до гроба в финале.
Свет я включать не стала — мне не к чему привлекать к себе лишнее внимание. Отхожу в самый дальний угол, здесь несколько индивидуальных ниш для чтения. Опускаюсь в кресло. Набираю номер, помня, что надо быть осторожной в выражениях — телефон теперь наверняка на прослушке. Виктор берет трубку сразу.
— Здравствуй, — нейтрально здороваюсь я. — Как здоровье моего сына?
Он тоже все прекрасно понимает.
— Приступ купирован, ребёнок под наблюдением. Тебе не о чем беспокоиться. Если ты будешь соблюдать все мои рекомендации, ребёнку ничего не грозит.
Проглатываю его слова, в которых не сильно прячется угроза.
— Я бы хотела с ним поговорить.
— Поздно уже, Мира. Он спит. Развлекайся. Надеюсь, ты хорошо проведёшь время.
Сбросил. Моей душе не будет покоя, пока я не поговорю с сыном. Тяну время, не желая возвращаться в зал, полный людей. По коридору, который совершенно не умеет прятать звука чужих шагов кто-то идёт. Всё ближе. Ставлю телефон на беззвучный, вжимаюсь в спинку кресла.
Мужчина входит один. Посвистывает. Стоит в темноте, словно так и нужно, так и задумано. Я едва вижу его силуэт — среднего роста, худой. Это ни о чем не говорит, таких тысячи.
Дверь открывается снова, входит тот, кого я сразу узнала — губернатор. Его не узнать трудно, высокий, массивный, аура власти в каждом движении.
— С ума сошёл? — шепчет он. — Нас не должны видеть вместе!
— Но я же здесь, — меланхолично отвечает второй. — Это факт.
— Мне очень сложно было вытянуть Чабаша на этот приём. Если что-то случится сегодня, будет слишком много шума. Да и потом…рано.
Я думаю только о том, что я знаю этот голос. Я его слышала. Когда-то в моем не очень красивом прошлом. Не могу вспомнить, но становится страшно.
— Проваливай, — жёстко говорит губернатор. — Твой визит мне дорого может обойтись. Рано.
Тон его голоса категоричен, но я слышу в нем страх. Он боится этого невысокого человека. Выходит первым. Его гость спустя несколько минут. Я долго слушаю шаги, не решаясь встать и покинуть библиотеку. Мне кажется, подслушанный разговор, в котором ничего важного так и не сказали, очень важен. Настолько, что за него могут убить. Умирать мне нельзя, у меня — сын.
На губернатора я натыкаюсь сразу, как только возвращаюсь в зал. Не могу найти Давида. На мгновение захлестывает паника.
— Куколка, — говорит он мне. — Ты просто куколка.
— Меня зовут Мирослава, — сухо отвечаю я.
Он улыбается, его улыбка мне не нравится. Я знаю, что один на один я была бы беспомощна с ним. Он слишком богат, у него слишком много власти. Я для него и правда, куколка. Поиграл — сломал. Потом новую купил.
— Со мной веселее, — продолжает он. — Я богаче. Давид слишком зациклен на бизнесе.
— Мне нужно идти. Давид меня ждёт.
Давид — моя единственная защита. Господи, где же он? Мой страх за него безудержен. Губернатор стоит прямо передо мной, мне приходится его обойти. Он, словно невзначай касается рукой моего бедра, я знаю, что потом долго, до красоты буду тереть это место жёсткой мочалкой.
Ищу глазами Давида. Встречаюсь взглядом с Ингой. Она смотрит на меня с равнодушным отвращением. Но это не все. Ещё в нем злость. Похоже, снова пьяна. Направляется ко мне, Господи, только бы без сцен ревности обошлось. От неё вином сильно пахнет.
— Знаешь, кто ты? — спрашивает она меня.
— Кто?
— Мясо, просто мясо, вот кто.
Оглядываю её с ног до головы. Красива. Наверняка не один конкурс красоты выиграла, до того, как за деньги выскочила замуж. Платье дорогое стильное. Из-под выреза на груди проглядывает тщательно запудренный синяк.
— Да, мясо, — соглашаюсь я. — Такое же, как ты. Только ты увязла по уши, а у меня ещё есть шанс сорваться с крючка.
Отпрянула от меня, не ожидая таких слов.
— Ты не так глупа, как изначально казалось, — удивилась Инга.
Неважно. Мне все равно, что она обо мне думает. Я вижу Давида. Страх отпускает. Изнутри затапливает облегчение, которое счастьем рвётся наружу, я не в силах его сдержать.
— Или все же дура, — слышу вслед. — Нельзя влюбляться…
Глава 22
Давид.
— Я тебя потеряла, — Славка прижалась на мгновение ко мне боком, улыбнулась, но в глазах застыло странное выражение. Его не перепутать ни с чем другим. Такое бывает, когда страшно.
Да только с чего бы Славке бояться?
Я видел, как она только что разговаривала с женой Гараева, со стороны их общение походило на милый треп.
Но когда Славка меня нашла глазами, на ее лице читалось явное облегчение. Я мазнул взглядом в ту сторону, где стояла жена губернатора. Эффектная, ничего не скажешь, возраст ее, если не знать точных цифр, загадка. Только пила она без меры совершенно, одно достоинство, сколько бы в нее не влилось бухла, на ногах женщина стояла крепко.
Лишь по запаху можно было понять. Впрочем, причина ее алкоголизма вполне понятна была, и ее тоналкой не замазать, в отличии от синяков.
Я не жалел ее, нет. Что случилось — то и цель. Она сама выбрала такое существование.
— Тут я, куда денусь? — закинул в рот тарталетку. Нормальной еды на этом празднике жизни предусмотрено не было, фуршеты я ненавидел. Стоишь возле кормушки, жрешь стоя, херня какая-то, а не прием пищи. — О чем сплетничали?
— О своем, о женском, — пожала Слава плечом, ответу я не удивился.
— Секреты, значит.
— Да какие у меня секреты могут быть?
Мы столкнулись взглядами, повисла неловкая пауза. Оба в этот момент понимали, что у Славки секретов дохуя. И что я знаю об этом — она в курсе.
Знаю, блять, но стою с ней сейчас, а ночью буду ее трахать, и проблемами ее интересуюсь, и жизнью.
Вот так вот, Чабаш, умные с виду мужики западают на красивых баб.
— Поехали домой, — разбив паузу, сказал я, — программу-минимум выполнена.
— Уже? — удивилась Слава.
— А че тут торчать? Или ты хочешь еще на местный бомонд поглазеть?
— Я ноги натерла, вот туфли снять — хочу. А бомонд не хочу.
