— Всегда! У Сартра есть одно справедливое замечание:
«Неважно, что сделали из тебя, важно, что ты сделал с тем, что из тебя
сделали». И это правильно, потому что взрослые так или иначе вечно пытаются
руководить нами, но они не замечают, что мы взрослеем и берем руль в свои
руки! И начинаем сами управлять своей жизнью!
— Именно так! С сегодняшнего дня, я сам управляю своей
жизнью! Это случилось поздно, но это случилось, — жесты Лукаса и его тон очень
напоминали Диогу.
Лобату удивился, но вновь увлекся содержимым своего бокала.
Глава 35
Амим увидел Эдвалду с настоящей невестой и побежал домой.
— Я проведу эту ночь с женихом! Рабыня Назира снимет свои
оковы! — орала Назира, но брат загораживал ей путь к выходу.
— Только через мой труп! — кричал Мохаммед, широко расставив
руки.
— Через твой труп, согласна! — Назира начала «бодаться», как
бык, и бить брата головой в живот.
— А Эдвалду пришел праздновать Новый год с невестой! —
закричал вбежавший Амим.
Назира тотчас грохнулась в обморок, а Латиф-фа была на грани
истерики. Все ее мечты рухнули...
В двенадцать все начали загадывать самые заветные желания.
Деуза попросила, чтобы Лео вернулся. Иветти и Лауринда хотели счастья в любви.
Шанди думал о. Мел, Леонидас — о Лукасе... А вот в Марокко, в доме дядюшки
Али, все, как обычно, слушали его занудные истории. Он рассказывал про Новый
год, который празднуют на Западе, и объяснял, что христиане ведут летоисчисление
от рождества Христова. А мусульмане считают месяцы, дни и годы по лунному циклу,
поэтому во всех месяцах по двадцать девять или тридцать дней.
Но Жади не слишком интересно было слушать дядюшку. Она
ходила в тени гостиной и думала о своем. Состояние отрешенности на этом празднике
жизни было уже привычным для Жади.
Наконец, Али выпустил на сцену танцовщицу. Это была Кадижа,
В эту ночь все собрались чествовать ее.
Лукас в такой же отрешенности ходил по гостиничному номеру.
«Полночь, наступил 2002 год», — сказал он себе.
«Еще один год прошел, где сейчас Лукас?» — спросила себя Жади...
Утром она вышла из дома с Кадижей, на ее лице светилась
улыбка, которая не предвещала ничего хорошего.
— Мы идем на рынок, — сказала она Зорайде.
— Я сейчас не могу, только после обеда, — ответила
служанка, которая была призвана охранять Жади от Лукаса.
— Я не одна, — Жади ушла, держа дочку за руку, а Зорайде
проводила их недоверчивым взглядом.
Жади гуляла по базару. Лукас посмотрел на Жади, и она ему
улыбнулась.
— Мама, а кто этот мужчина? — спросила Кадижа. — Он все
время смотрит на нас.
— Не знаю, наверное, какой-нибудь турист, — Жади поспешно
увела дочку к платкам, а потом показала ей золото.
Девочка зависла у лавки.
Жади снова посмотрела на Лукаса и улыбнулась ему. Он
подошел к ней и встал у нее за спиной, она закрыла глаза.
— Жду тебя в развалинах, — тихо шепнул он и ушел.
Жади засветилась от счастья.
Леонидас рассказал Далве, что Лобату беседовал в Фесе с
Лукасом, но тот непримирим.
— Ну, что случилось с нашим мальчиком?! Он был таким мягким,
добрым, эта женщина просто дьявол! — нянька постучала по столу. — Как только
она появляется рядом с Лукасом, он становится другим.
Леонидас согласно кивнул, но оба забыли одну немаловажную
деталь: Лукас давно уже не был «мальчиком» и собирался заявить об этом.
— Дай время Лукасу, и ваша проблема рассосется. Все
забудется, как было не раз, — с улыбкой сказал Леонидас невестке.
— Время? Да я всю жизнь только этим и занимаюсь: жду, пока
Лукас подумает, пока Лукас решит, пока Лукас повзрослеет... Я сильно повзрослела
с тех пор, как пришла в этот дом, и больше не питаю иллюзий по поводу нашего
брака.
Маиза попрощалась. Далва остановила ее на выходе, сказав,
что Леонидас любит ее.
— Он любит свои контракты! — отрезала Маиза.
— Мы все любили тебя... — растерянно пробормотала служанка.
— Вы любили меня для того, чтобы я не забрала Мел, — и
Маиза ушла.
— Что ты будешь делать, Маиза? Что тебе подсказывает
сердце? — спросила Лидиани подругу.
— Если я послушаюсь своего сердца, то брошу все и пошлю
Лукаса как можно дальше. Буду жить своей жизнью, встречаться с другими мужчинами...
— Так ты разведешься?
— Знаешь, что меня останавливает? Если я разведусь, то
потеряю гораздо больше, чем теряю сейчас! Подумай: я разведусь, буду получать
алименты, но какой бы ни была сумма, мне придется сократить свои расходы.
Быть независимой, быть свободной, об этом хорошо говорить, но что это даст мне?
Я ничего не умею, я не училась, не делала карьеры, я только умею быть женой
богатого мужчины. И будем смотреть правде в глаза, мне не восемнадцать.
— Меня так угнетает, когда семьи распадаются, — вздохнула
Лидиани.
— И я подумала... Я заплатила за все, что имею сейчас:
деньги, финансовое положение, а он? Он ничего не заплатил, — с обидой
продолжала Маиза. — И уйти вот так, освободив им дорогу? Именно этого они и
добиваются.
— А Саид? Ты же намекнула ему... Почему он сидит и ничего не
делает? — спросила Лидиани.
Подруга пожала плечами.
Но Саид Рашид не мог сидеть, сложа руки. Он позвонил в Фес,
желая узнать, не поселился ли в какой-нибудь из тамошних гостиниц Лукас Феррас.
Жади пришла домой задумчивая и взволнованная. «Жду тебя в
развалинах», — вспоминала она слова Лукаса, когда сидела у зеркала. Проницательная
Зорайде сразу заметила неладное.
— Ты какая-то странная, — сказала она.
— Нет, все в порядке. Просто устала... Устала жить так, как
будто я прячусь, как будто не хочу видеть Лукаса... Не иметь возможности никуда
выйти одной! Я чувствую себя заключенной, — она смотрела на служанку с вызовом,
будто та была виновата во всех ее бедах. -
— Но ты только что ходила, гуляла...
— Ты не понимаешь, — сказала Жади многозначительно и ушла.
— Я не уеду отсюда, не увидевшись с ней. Посмотрим, что мы
с ней вместе должны сделать, чтобы больше никогда не расставаться, — говорил
Лукас Лобату, сидя в одном марокканских кафе.
— А ты не можешь подождать, пока мы не подпишем этот
контракт?
— Не могу! Каждый раз, когда мы уступали времени, оно
разлучало нас друг с другом... Если ты кого-то любишь, не уступай, не
поддавайся на уловки времени.
