– Там же Флёр! – продолжал Леон. – Если я правильно помню, поет Розину.
– Аттракцион «Почувствуй себя дурой», – хмыкнула Габи.
– Если кратко, то в главной женской роли будет выступать молодая прима, которая ничуть не менее очаровательна, чем ее героиня, – сообщил Жан. – Вообще, это большое упущение с моей стороны, что я вас с Флёр до сих пор не познакомил. Хотя ее сейчас на планете застать сложнее, чем тебя и Леона. Так вот… Название «Севильский цирюльник» тебе о чем-то говорит?
– Что-то связанное с местностью, откуда родом далекие предки Леона? – Габи все так же чувствовала себя полной дурой. – Я после школы в терранскую историю и культуру как-то не очень вникала. Я же не историк, а там, я так понимаю, докосмическая эпоха. Это же для меня темный лес.
Жан улыбнулся:
– Так искусство, как правило, тем и отличается от истории, что рассказывает о вечном. И делает это, как правило, красиво. Уверяю, особых знаний по докосмической эпохе тут не потребуется.
– Н-ну… – протянула Габи, – раз вы говорите… Самый глупый вопрос: в костюме, я надеюсь, я буду смотреться нормально?
Она открыла шкаф, где висели ее брючные костюмы. От космофлотской формы они отличались, пожалуй, только расцветкой. Жан и Леон переглянулись:
– Знаешь… – начал Жан.
– Ты, конечно, будешь выглядеть даже не то что нормально, а очень здорово… – Леон охотно включился в игру.
– И вообще мы не терране какие с их предрассудками…
– Но раз уж речь зашла о том, чтобы развеяться и переключиться на что-то другое, кроме службы и всего вокруг…
– А тебе это явно очень надо…
– То пойди ты хоть в оперу не так, как одеваешься каждый день! – закончил Леон.
– Леон, ну вот честно, ты меня часто в гражданском видишь?
– Честно? Твои костюмы от формы не отличить. Я понимаю, что ты привыкла и готова всегда так ходить, но смени волну хоть раз.
– Раз уж делаешь то, чего никогда раньше не делала – почему бы и не одеться так, как обычно не одеваешься? – заговорщическим тоном предложил Жан.
– Раз уж переключаться, то на полную катушку, – поддакнул Леон.
– Может получиться интересно, – подмигнул Жан и нанес последний удар: – Я готов помочь выбрать платье.
Оставалось только сдаться.
Давно
Жан Сагредо был знаком с Флёр уже четыре года, но тот вечер помнил, как будто это было вчера. Он просто гулял по Штормграду, радуясь, что наконец освоился в столице и уже считает этот город своим. Возможно, дело было в удачном расположении его квартиры, возможно – в заключении бессрочного контракта на работе, а может быть, просто потому, что Леон со дня на день собирался перебраться к нему. А инцидент, с которого началось их знакомство, забылся раньше, чем зажили ушибы и ссадины. Да, может быть, Штормград поначалу обошелся с Жаном довольно жестко, но Жан не был на него в обиде. Тем более в такой прекрасный весенний вечер.
А вечер был действительно из тех, какими сомбрийский климат балует нечасто. Тепло, тихо, в воздухе разлит аромат цветущих слив… Жан остановился и даже ущипнул себя за руку, проверяя, не снится ли ему все это. Из открытого окна на первом этаже доносилось нежное сопрано. Жан узнал старинный романс:
– «Не бойся, сердце, не грусти! Туда, где мрак сомкнется, вслед солнцу смело нисходи, из мрака день вернется…».
Такие голоса Жану не в каждой опере доводилось слышать. Он замедлил шаг, потом и вовсе остановился – уйти отсюда, не дослушав, было выше его сил. Голос смолк, и из окна выглянула миловидная девушка примерно одних лет с Жаном – черные локоны до плеч, смеющиеся карие глаза, слишком смуглая для сомбрийки кожа. Вероятно, уроженка Азуры или далекого Маринеска, кто знает. Жан понял, что она смотрит на него, и поаплодировал.
– Браво! Жаль, цветов нет, так бы подарил с удовольствием.
– Ой, что вы! – девушка чуть смутилась. – Очень мило с вашей стороны, но это же просто упражнения, я даже еще не распелась толком.
И добавила с не слишком скрываемой гордостью:
– Я и не так могу.
– А как еще можете? – тут же спросил Жан. Мелькнула мысль, не примут ли его за навязчивого ухажера, но сейчас это волновало его меньше всего на свете. Впрочем, кажется, девушка поняла его правильно.
– Ну, например… Послушайте, а может, вы зайдете? А то становится сыровато, и всерьез петь на таком воздухе не очень полезно. Мне, правда, угостить особо нечем, хотя вроде еще оставался ромашковый чай и печенье.
– С удовольствием, – кивнул Жан. – Спасибо за приглашение. Я как раз шел с работы, торопиться особо некуда, живу пока один. Да, меня зовут Жан. Жан Сагредо. А как вас зовут, чудесная?
– Флёр Андриотти, – судя по всему, девушка присела в реверансе. – Можно просто Флёр. Тоже живу одна, учу детей музыке, но собираюсь пробоваться в оперу, это моя, так сказать, специальность. Да вы заходите, моя дверь прямо рядом с вами, с лестницы направо.
Расположившись в маленькой комнате, похожей на шкатулку с драгоценностями – тем более что, когда Флёр закрыла окна, на стенах заиграли блики от цветных вставок в стеклах – Жан спросил:
– Где же вас так петь научили? Я такое пение слышал только у местных корифеев, а вы так молоды.
Флёр ответила не сразу. Ее голос звучал смущенно.
– Дома. На Терре. Я беженец.
Жан опустил глаза:
– Ох, простите, если расстроил. Давно на Сомбре живете?
– Ничего страшного, – улыбнулась Флёр, – я уже осваиваюсь. Я здесь всего полгода. Вот только-только жилье нашла, а то у третьезаветников обитала. Они меня приютили и уроки нашли, а теперь вот дали контакты здешней оперы, пойду на прослушивание. И вообще, я вам оперу обещала, а не историю моих бедствий.
Она засмеялась, и Жан вздохнул с облегчением. Конечно, нелегко признаться в своем происхождении, когда на Сомбре еще свежа память о прорыве терранской блокады. Но Жан был абсолютно гражданским человеком, и он был рад, что с ним Флёр, кажется, чувствует себя свободно.
А потом Флёр запела, и стало понятно, что услышанное из окна и вправду было всего лишь упражнением. Жан признался, что очень любит докосмическую оперу, особенно Моцарта.
– Очень рада, что вижу ценителя, – сказала Флёр. – А хотите послушать конкурс вокалистов, где я буду выступать?
– О, с удовольствием! – воскликнул Жан. – А можно мне с собой парня привести? Он тоже меломан, но оперы почти не знает, я его просвещаю.
На лице Флёр легкое удивление сменилось выражением «ага, теперь понятно», и она с улыбкой ответила:
– Конечно, никаких проблем! Я спрошу, можно ли записать на меня двух гостей, если нет, запишем на Николь. Это мать моей ученицы, тоже поет, но сама учить не взялась – говорит, собственных детей обучать сложнее всего.
