Разве могла Мариам сказать «нет»? Она кивнула. Потом год волновалась, ждала звонка или приезда дяди. Потом немного расслабилась, даже стала забывать.
И вот сначала летнее предупреждение дяди, сразу с датой и временем и, конечно же, с паролем. Теперь в точно обозначенное время звонок. Значит, завтра к ней на прием утром должен прийти кто-то, кто скажет, что, где и когда она должна делать, чтобы отомстить за мать и помочь отцу.
Мариам была девушкой аккуратной и умной. Английский и французский она отлично выучила еще в парижском колледже, а русский — уже в Москве. В поликлинику для мусульман ее устроил какой-то дядин знакомый.
Это была обычная поликлиника, но не только с детским, но и автономными мужским и женским отделениями. И если в мужском отделении допускалось нахождение женщин-врачей, то в женском работали исключительно женщины. И даже в фойе мужчин было не встретить. Мариам хоть и была современной девушкой, но восточные корни, да и полученное в раннем детстве воспитание давали себя знать. Самой-то себе она могла признаться, что счастлива, что на прием к ней приходят исключительно женщины, да еще мусульманки.
Практику, которую ей во время учебы пришлось проходить в обычной московской поликлинике, она вспоминала с содроганием. Ведь там к ней на прием приходили не только женщины. Молодые и пожилые мужчины при виде тоненькой темноглазой врачихи не могли с ней не заигрывать. Иногда только словами, иногда и руки в ход пускали, чем вгоняли Мариам в краску, а несколько раз даже доводили до слез.
Зато теперь с мужчинами она практически не общалась. Вечером спешила домой, читала книги и журналы по стоматологии и те, которые пересылал ей через своих людей дядя, пыталась разобраться в том, что же на самом деле происходит в мире. Иногда слушала музыку, смотрела телевизор, вышивала и мечтала. Ей нравилось жить в своем собственном мире сказок и грез. Именно поэтому она много времени и сил отдала на обустройство своей квартиры. И теперь ее спальня больше напоминала покои в гареме из «Тысячи и одной ночи». Не только пол, но и стены были покрыты мягкими коврами с изысканными восточными узорами, подвесной потолок представлял собой звездное небо, отражающееся в зеркальных дверцах шкафа. Кровать под легким, в тон коврам вишневым пологом была широкой и мягкой. Шелковые подушки, пуфики, резной туалетный столик со множеством ящичков и трильяжем — все это давало возможность Мариам представлять себя едва ли не Шахерезадой.
Но мечтам и неге Мариам предавалась только дома, приняв ванну. А на учебе или тем более на работе она была сосредоточенна и строга. Ведь работа есть работа.
Иногда Мариам сама себе удивлялась. В ней будто жили и, самое удивительное, мирно сосуществовали две женщины. Одна — восточная, пряная, мечтающая о неге и о сильном, властном мужчине. А другая — строгая, деловая, европейская, чуть даже эмансипированная женщина-врач.
Мариам была одной из лучших студенток, да и после окончания мединститута постоянно интересовалась новинками в стоматологии. Интернет, библиотеки, общение с коллегами во время европейских и заокеанских стажировок она использовала на все сто процентов. И поэтому девушка считалась очень авторитетным врачом.
Двухкомнатную квартиру почти в центре Москвы дядя снял ей еще после первого курса. Теперь, получая хорошую зарплату, Мариам сама оплачивала свое проживание. В общем-то от дяди она теперь не зависела. Но с учетом того, что все эти годы он оплачивал ее обучение, а потом и квартиру, в которой она жила, долг по отношению к нему оставался немалый.
И вот теперь она должна была примерить на себя еще одну роль — роль, от которой, она знала точно, ей не дадут отказаться. Это была роль шпионки из какого-нибудь американского боевика, смотреть, точнее, слушать которые ей, когда она жила еще не на квартире, а в интернате, приходилось иногда ночь напролет. Парень, что приходил к ее соседке, всегда носил с собой переносной телевизор. Только вся разница в том, что американские шпионки боролись с терроризмом, а ей, как она понимала, предстояло как раз помогать террористам, если называть вещи своими именами. И не было никакой возможности извернуться. Ведь машина уже запущена. А тот, кто захочет соскочить на ходу, неминуемо угодит под колеса. Если дядя доверил ей хотя бы часть тайны, он не допустит, чтобы Мариам вышла из игры. Один ее неверный шаг — и можно считать, ее нет в живых.
Заснуть Мариам смогла только под утро. И то всего на пару часов. В шесть она уже была на ногах. И хотя на улице было темно и моросил дождь, спать ей совсем не хотелось. Она заварила свой любимый чай «Каркадэ» и в задумчивости включила телевизор. Бравый молодой человек в кожаной куртке с поднятым воротником, поеживаясь и пуская облако пара, с серьезным видом вещал:
— Как мы уже сообщали, в МВД России отказались прокомментировать вчерашние события.
На экране появилась снятая вчера днем пустая, будто вымершая Красная площадь, вооруженные спецназовцы из оцепления. Камера надолго задержалась на храме Василия Блаженного. Корреспондент продолжал комментировать за кадром:
— Напомним, что вчера, седьмого ноября, с самого утра были оцеплены Красная площадь и весь центр нашей столицы. По существу, в городе было введено военное положение. И это в день седьмого ноября, еще недавно красный день календаря. Как нам удалось узнать из неофициальных источников, компетентные органы располагали данными о готовящемся в центре Москвы теракте. Однако около полудня оцепление сняли. А потом, буквально через час, снова все было оцеплено. До сих пор неизвестно, предотвращен ли теракт. А может, готовится еще целая серия взрывов? Во всяком случае, хотим предупредить москвичей: будьте бдительны! Обо всех подозрительных предметах сообщайте на горячую линию ФСБ. Телефон вы видите на экране.
Мариам, сама не зная почему, переписала телефон на лежащий на столе листочек.
Кадр сменился, и на экране появилось здание с выбитыми стеклами. Вокруг входа стояло аварийное ограждение.
— А это совсем другой район Москвы, — продолжал комментировать тот же репортер. — То, что осталось от нового, так и не открывшегося ресторана «Василий Блаженный». Вчера около одиннадцати дня в ресторане прозвучал взрыв. О жертвах официально не сообщалось. Но по нашим данным, есть двое раненых.
И тут вдруг сообщение резко прервалось рекламой.
Мариам выключила телевизор и в задумчивости допила свой чай. Ей стало еще тревожней.
Дядя снял ей квартиру таким образом, чтобы было удобно добираться в институт. А в поликлинику, где она теперь работала, можно было вообще дойти пешком. Не связанная с транспортом, Мариам никогда не опаздывала.
Звонивший ей по телефону незнакомец не сказал точно, во сколько должен прийти тот, кто передаст важную для Мариам информацию. Утро ведь понятие растяжимое. И девушка, надев халат и проверив на месте ли инструменты, присела к столу и начала просматривать список пациентов, записавшихся к ней на прием заранее. Ее помощница, медсестра Катя, как всегда, опаздывала. Ей приходилось добираться с другого конца города. Но Мариам на нее никогда не обижалась и не жаловалась. А руководство почему-то тоже смотрело на Катины опоздания сквозь пальцы. Хотя из поликлиники уже трех человек уволили именно за опоздания.
