Как все же смеется судьба: когда–то у меня было все, когда–то я бы побрезговала взять эти блеклые кругляши в руки… А сейчас вынуждена торговаться за них жизнью незнакомой мне девочки.
Я горько улыбнулась. А ведь мальчишка, наверное, долго копил их, считал своим сокровищем, раздумывал о том, что купит, когда монет наберется достаточно.
— Мне нужна запасная одежда и какое–нибудь оружие, — я вернула монеты в кошель. — Этого хватит?
— Если только выбрать то, что подешевле, — честно ответил парень.
Кивнув, я повернулась к Ренике.
— Я могу взять тебя с собой, но ты подумала, в каком качестве?
Девчонка растерянно захлопала светлыми ресницами. Ясно, так далеко их планы не простирались.
— Ладно, — решила я. — будешь моей горничной. Это достаточно правдоподобно.
— Хорошо, даана, — послушно сказала Реника.
Сын трактирщика ушел и время, оставшееся до утра, мы коротали вдвоем. История Реники оказалась проста и незатейлива, и прекрасно объясняла, почему просил за девочку ее кузен — никого другого у Реники просто не было. Каруш, сын трактирщика, оказался ее последним кровным родственником, причем родство шло по материнской линии. При первом же упоминании самого трактирщика Реника вздрогнула и попросила не выдавать ее присутствие, обещая вести себя тише, чем мышь. Кажется, с неродным дядей она ладила плохо. Отца Реника не помнила, мать умерла около года назад, так что последнее время девочка жила с неродной теткой, которая не знала о ее Даре, поэтому тот приходилось скрывать.
— Это так тяжело, даана, — вздохнула Реника. — Если я его долго не использую, внутри словно мурашки начинают бегать, щекочут, сперва забавно, потом противно. И пока я не сделаю что–нибудь магией, не исчезают.
— Покажи, что умеешь, — предложила я. Реника огляделась по сторонам и остановила взгляд на дубовом столе, задвинутым в самый угол комнаты.
— Вам не будет жалко, если я его немного поломаю? — спросила с хитринкой во взгляде. Девочка оживилась и была, похоже, рада, что может перед кем–то похвастать своей необычностью, а не прятать ее.
— Если только немного. И бесшумно, — согласилась я.
Реника подошла к столу и положила ладонь на бок столешницы, закрыла глаза. Я внимательно следила за тем, что девочка делает: Нити она вызвать смогла, но использовала их странно. Хотя, если учесть, что ее никто не учил, вполне нормально — интуитивно, как маленький ребенок.
— Вот! — Реника убрала руку, и доска там, где лежала ладонь, осыпалась горстью трухи. Словно бы поработал трудолюбивый термит.
— Я у тетки так один старый сундук испортила, — пояснила девочка. — Приходила в чулан и понемногу сбрасывала мурашей. Она, когда увидела, не могла поверить: был такой крепкий, и за год превратился в труху! — Реника громко рассмеялась, потом, опомнившись, зажала рот ладонью.
Я покачала головой:
— Ты очень шумная для обещанной мыши. А не хватится тебя тетка?
— Она думает, я на полях, — махнула девочка рукой. — Там как раз наша очередь подошла.
На мое недоумение пояснила:
— Те, у кого нет своего надела, должны работать на общественном, чтобы потом получить долю урожая. В прошлый раз я отработала больше положенного, меня там и не ждут.
— Удачно совпало.
— Да! — Реника довольно улыбнулась. Все беды были забыты, круглое личико светилось радостью: похоже, что будущая поездка «куда угодно» не внушала ей никаких опасений.
До чего счастливый ребенок.
Глава 9
Почти весь следующий день я провела на местном торжище.
Подумать только, прежде я и не представляла, как выглядит настоящий рынок, со спешащими покупателями и зазывающими продавцами, с яростным обсуждением качеств продаваемого.
Сперва я долго бродила между рядов, наблюдая за тем, как ведут себя люди. Потом попыталась применить полученные знания на практике. Торговаться получилось не очень, все же дело это требовало изрядного навыка, но немного сбросить цену на выбранную одежду и пару ножей — с удобными рукоятями и длинными лезвиями — мне удалось.
В трактире, наученная вчерашним страхом, я зашла на кухню, выбрала приглянувшиеся блюда — с расчетом на двоих — и велела Карушу отнести их в мою комнату.
* * *
Кажется, что не успела я провалиться в сон, как тут же из него вынырнула: кто–то немилосердно колотил в дверь. Подняв голову, я попыталась сообразить, какое сейчас время суток. Щели между ставнями пропускали слабый солнечный свет, уже рассвело.
— Даана, даана! — закричал из коридора Каруш. — Я узнал, что через три часа уходит караван, вы можете к нему присоединиться.
Мы договорились, что Каруш выведет Ренику через черный ход и доставит к месту сбора каравана как раз к тому времени, когда трактирщик, решивший проводить меня сам, уйдет. Сомнительно, что дело было в любезности по отношению к гостье, тем более незваной; скорее, отец Каруша хотел лично убедиться, что в его заведение я не вернусь.
Глава каравана, к которому подвел меня трактирщик, лишь кивнул на слова — «Я магичка». Никакого пиетета перед владеющими Силой этот седой кряжистый мужчина не испытывал.
— Огонь, вода, воздух? — спросил он нетерпеливо, явно желая скорее заняться другими делами.
— Э-э, огонь, — я как–то не сразу поняла, что он интересуется доминирующей стихией.
— Хорошо, если будет нападение, жги трейс, они вспыхивают лучше сухостоя, — распорядился человек, потом ткнул коротким заскорузлым пальцем в сторону предназначенной мне повозки. — Поедешь там.
— А… — я хотела хотя бы узнать, что такое эти «трейс», но мужчина уже начал отворачиваться. На мой непроизнесенный вопрос бросил через плечо:
— Спроси у возницы, он расскажет.
* * *
Возница, седой человек со шрамом через все лицо, как раз объяснял мне и Ренике про трейс, по описанию похожих на очень крупную саранчу, когда в поле зрения впервые появился Ольф. При виде меня взгляд юноши вспыхнул интересом, после чего я обрела верного рыцаря, готового скрасить долгие дни путешествия. Хм, отчего нет? Парень казался умен и пригож собой, он смотрелся бы вполне к месту даже при дворе моего отца. Если бы не был человеком, конечно…
Ольф был старшим приказчиком — и племянником — купца, оставшегося в городе, и во время путешествия должен был приглядывать за товаром и слугами. Приглядывать же за мной он вызвался добровольно и с большим энтузиазмом.
Воочию увидев стены, окружающие город, я поняла удивление трактирщика — такие стены было действительно не перелезть. Гладкие, как лед, но намного более прочные. И выше, чем сторожевые башни, когда–то окружавшие разоренную столицу моей страны.
— Их толщина около пятнадцати футов, — объяснил юноша. — А в глубину они уходят больше, чем на сорок футов.
