Запускаю посудомойку, потирая живот. Желудок болит от голода. Ничего, куплю себе что-нибудь завтра. А сейчас и воду можно. Выпиваю два стакана, чтобы немного утолить голод.
– Меня бесит эта хрень!
Вздрагиваю от крика, раздавшегося прямо над ухом. Бокал чуть ли не падает из моих рук, но я его успеваю подхватить.
– Что? – Непонимающе смотрю на разъярённого Дугласа.
– Эта чёртова хрень слишком громкая. – Он указывает на посудомоечную машину.
– Она работает.
– Она громкая, и точка. Сделай с ней что-нибудь. – Дуглас ударяет кулаком по холодильнику.
– Что я сделаю, если она работает? Когда закончит, тогда затихнет. И она не такая…
– Я сказал, что она охренеть, какая громкая!
– Хорошо, что я должен сделать? Там моется посуда, которую я ещё вчера отобрал для тщательной очистки. Моя предшественница не особо любила чистоту, и на многих тарелках жир. – Складываю руки на груди, ожидая, что он предложит.
– Выключи её. Неужели, нельзя взять, блять, и выключить эту тарахтелку? – Дуглас с силой ударяет по посудомойке, задевая кнопки, с назначением которых я ещё не ознакомился.
Крышка автоматически открывается, посуда чуть ли не вылетает оттуда, вместе с пеной и водой. Успеваю отскочить, а вот Дуглас нет. И, спасибо, Боже, за то, что он стоит весь в этой гадости и обтекает, а я подавляю смех. Так ему и надо.
Его взгляд медленно поднимается на меня.
– О-о-о, нет. Это ты виноват, Дуглас. Ты сломал её, и ты…
– Тряпку в руки и вылижи здесь всё. Тряпку! – Пинает одну из тарелок, и она ударяется о шкафчик. Снова отпрыгиваю, чтобы меня не задело.
– Ты адекватный? Тебе лечиться надо, Бейкер! – возмущённо говорю, но его взгляд приказывает заткнуться.
– Сейчас всё приберу, – бурчу, направляясь в комнату, где стоят все принадлежности.
Хватаю тряпку, швабру, ведро и, бухтя себе под нос о том, что этот человек просто умоляет сдать себя в психушку, возвращаюсь. Дуглас даже с места не сдвинулся за всё это время. Стоит мокрый и в пене.
Собираю под его пристальным взглядом осколки и выбрасываю их в урну. Достаю швабру из ведра…
– Руками, – цедит Дуглас.
– Но там могут быть осколки. Я не хочу пораниться…
– Мне насрать. Руками, я сказал.
Мне уже, вообще, не хочется с ним спорить. Это унизительно и бесчеловечно так издеваться надо мной, но я молчу. Поджав губы, опускаюсь на пол на четвереньки и собираю воду в ведро. Я весь мокрый, и это месть за то, что забыл привезти ему нормальный обед. Хотя для него ни один обед, приготовленный мной, никогда не будет нормальным.
– У меня такое чувство, что ты специально изводишь меня, – тихо говорю, продолжая мыть пол и оттирать его от мыльной пены.
– Имею право. Ты насрал. Ты убираешь.
– Это ты…
– Цыц!
– Но…
– Сказал – заткнуться и продолжать! Услышу хоть звук, и твоим местом для сна станет эта хрень. – Указывая на посудомойку, Дуглас разворачивается и гарцует в свою комнату.
– Задница, – шиплю я.
– Я, блять, всё слышал!
– Вот и хорошо, значит, ничего нового я не сказал. – Показываю язык темноте и слышу грохот двери.
Ненормальный и вечно злой.
Устало домываю полы, ополаскиваю тряпку и заново мою, чтобы утром здесь не было катка. Желудок уже сильнее изводит меня, и я буквально загибаюсь. Я хочу есть, но боюсь. Правда, я не знаю, что ещё выкинет Дуглас. И это может быть намного ужаснее, чем сломанная посудомойка.
Плетусь к себе и падаю на кровать. Спать хочется больше.
Вместо будильника, утром срабатывает датчик дыма. Подскакиваю с кровати и вылетаю в коридор. Там всё в дыму. Откашливаясь и размахивая руками, слышу голос Дугласа, извергающего мат за матом.
– Дуглас! Что происходит? – кричу я.
В эту же секунду меня обдаёт пеной. Она попадает в рот, в глаза, даже в уши. Я отмахиваюсь, теряю равновесие и, поскользнувшись, падаю на пол. Всё тело вспыхивает от боли. Каждая кость словно трескается. Скулю и хнычу, катаясь по полу.
– Ой, это был ты, Тьяго. А я и не заметил.
Стираю с глаз пену и вижу прямо над собой довольно улыбающееся лицо Дугласа.
– Ты… чёрт, больно. Как же больно, Дуглас! Ты специально! Ты что-то спалил? Мы горим? – Пытаюсь встать, но он делает подсечку по моему, и без того, ноющему локтю. Падаю обратно на пол, ударяясь затылком. В голове шумит. Боль в очередной раз пронзает всё тело.
– За что? – вою я.
– Время – начало седьмого, мудак. Из-за тебя я голоден и опаздываю в спортзал. Сегодня только рискни разозлить меня, и я подвешу тебя за зад на крюк вместо груши!
В меня летит что-то тяжёлое, попадая по ноге. Хватаюсь за неё и ору, как бешеный. Больно! Очень больно!
Где-то вдалеке хлопает дверь, а я лежу на полу, весь в пене, среди клубов дыма, и не позволяю себе заплакать. Хотя, признаюсь, очень хочется. Мало того, что у меня неприятная желчь во рту, так ещё и двинуться безумно больно.
За что?
Глава 10
Смотрю на часы. Время начало десятого вечера, Дугласа ещё нет.
После вчерашнего ужасного утра прошло, казалось бы, достаточно времени, чтобы успокоиться. Не мне. Ему. Но нет.
Дуглас поджёг мои самые новые и очень дорогие кеды. Он буквально зажарил их в духовке при огромной температуре. И ладно бы это, но запах до сих пор не выветрился. Мне пришлось писать заявление от имени Дугласа, объясняться с пожарными и затем отказаться от их помощи. Я лишился и достоинства, и кед, и каких-либо надежд на улучшение ситуации. С каждым часом становится всё труднее видеть, говорить и терпеть его. Каждая минута, проведённая рядом с ним, это оскорбления, напоминания о том, что будет со мной, если я не заткнусь, и постоянно повторяющийся перечень грешков Эдди, Бёрдса и моих. Это еда, брошенная в меня. Эти унизительные крики, раздающиеся из кабинета через открытую дверь. Это даже пинок под зад и, как следствие, вновь моё распластанное на полу тело. У меня после падений, куча синяков и ушибов на теле. Я весь измотан, ещё голоден и уже не знаю, что делать дальше. Мне некому пожаловаться, потому что изначально заявил, что со всем справлюсь. Но я не справляюсь. Кроме всего этого, и откровенной ненависти Дугласа, усиливающейся с каждым часом, сегодня он специально проверял мою готовность.
Приходили сообщения со временем приёма пищи и его переносом, то на полчаса раньше, то на час позже, в то время, когда я уже буквально стоял в дверях, то снова приказ немедленно везти. Я носился из дома в офис и обратно, чтобы подогреть еду или же дождаться указаний времени её доставки. Я бегал целый день и так не довёз ничего, потому что шофёра вызвал Дуглас и приказал ему игнорировать меня. В итоге сейчас в одиннадцать часов вечера я сижу в грязной кухне и, пережив ремонт посудомойки, жду Дугласа. Никаких сообщений не было, и я уверен, что он до последнего будет где-то шляться, издеваясь надо мной.
