Поворачиваюсь и с ужасом понимаю, что всё происходящее между нами было ложью. Я саму себя обманывала, а он играл ради того, чтобы примерить на себя роль мужчины, у которого есть обязательства. И они ему не понравились. Даже больше, из-за меня Кент теперь перечеркнул для себя любую возможность что-то чувствовать, любить и быть любимым. Что я наделала?
– То есть… – прочищаю горло, – ты уезжаешь и прощаешься со мной?
– Да. Я прощаюсь навсегда, и не хочу, чтобы ты унижалась передо мной. Это отвратительно. Не умоляй меня пользоваться тобой, потому что я соглашусь, а потом выставлю тебя за дверь. И уж поверь, меня не пугают твои родственники. Это смешно, как они пытались меня испытать, не зная, что всё это фарс. Между нами был фарс, разве ты забыла причины, по которым мы оказались связаны? – Кент искривляет губы и становится безумно неприятным, ядовитым и насмехающимся надо мной. Это больно.
– Нет, я не забыла. Но думала, что ты другой, Кент. Я думала, что хотя бы немного нравлюсь тебе, и речь не только о моём теле, но и о разговорах со мной. Ты обещал! Да, ты обещал, что мы будем пробовать идти вместе! Зачем ты дал мне ложные надежды? – повышая голос, обвиняю его во всём. А кого ещё? Я устала быть виноватой для всех, и он был причастен к моим мечтам. Он заставил меня влюбиться, а теперь вот так «не нужна».
– Чёрт, Дженна, ты же умная женщина. Неужели, ты поверила мне? Это было интересно, и только. Я играл свою роль, следуя сценарию, ведь ты читала его. Я говорил словами Эдди, и это дало свои результаты. Признаю, что мой брат, действительно, отлично справился со своей задачей, и все подготовленные им тексты были идеальны, чтобы обмануть всех. Но мы обсуждали, что когда всё закончится, то закончится навсегда. Время пришло. Мне надоело. Один день – хорошо. Два – терпимо. Три – едва сдержался, чтобы не послать тебя вместе с твоими родственниками в задницу. И вот сейчас я понял, понаблюдав всю эту сцену, что вы больные люди. Именно так! Вы больны, а у меня всё хорошо. Но знаешь, теперь я понял для чего нужно разделение. Кто ты, а кто я? Ты среднестатистическая женщина, а я красив, богат, и меня захочет любая, раз и ты так быстро согласилась на всё. Я пользовался тобой, Дженна, но твой отец был прав, ты для меня была очень недолговечным развлечением. От переизбытка и они так же быстро наскучивают и вызывают отвращение. Поэтому позволь мне собрать вещи, и я уеду, чтобы больше никогда в своей жизни не играть роль, которая мне ненавистна. – Кент хватает одну из грязных рубашек и швыряет в свою сумку.
А я стою и смотрю на него. Мои ноги словно приросли к полу. Я не понимаю его слов. Конечно, в моём возрасте уже не пристало верить в сказки, но я поддалась им. Я привыкла к Кенту и его теплу. Привыкла, что меня защищают, и я могу кому-то довериться. Он сделал меня лучше. Он многому научил меня, а, оказывается, это всё было по сценарию. Я сейчас не могу чётко вспомнить, что там было написано, и какие слова Эдди советовал говорить Кенту. Вряд ли мне, вообще, дали с ними ознакомиться, но это чересчур жестоко. Сегодня со мной все поступают слишком жестоко.
– И ты ничего не чувствовал? Не чувствовал той связи, которая появилась между нами, вчера? Каждое твоё слово было игрой и ложью? – Мой голос садится от внутренних переживаний.
– Да. Каждое слово. Каждое действие. Каждый поцелуй. Я получил своё. Бесплатно поел, отдохнул и поимел неплохую женщину. Что ещё мне нужно? Ничего. Теперь я могу ещё несколько лет спокойно работать, пока не подвернётся такая же дура, как ты. Не говори больше ничего, иначе ты упадёшь в моих глазах, Дженна. Вероятно, твой уровень, действительно, Хэйли. Ты обожаешь носить лапшу на ушах, а он готов вешать её тебе постоянно. Ты можешь его догнать, но даже не думай о том, что когда-нибудь мы сможем быть вместе, – выплёвывает приправленные жгучим ядом слова, и это отзывается острой болью в груди.
– Что ж… раз так, то ладно. Но увы, Кент, трусость не делает тебя мужчиной, и за деньги ты не купишь ничего, кроме тела. Мне жаль, что ты так ничего и не понял. Но я не опущусь сейчас до твоего уровня, а пожелаю тебе счастья и обретения того, что заставит тебя сожалеть о твоей гордыне, самовлюблённости и затопчет твоё эго. Корона не всегда принадлежит королю, появляются более быстрые и ловкие подданные, которые в любой момент будут рады вонзить тебе нож в спину. И я желаю тебе не поворачиваться больше ни к кому спиной, потому что в следующий раз именно тебе будет больно. Прощай. – Задеваю бедром угол комода. Резкая вспышка боли пронзает тело, но мне плевать. Я не буду больше убеждать его остаться. Я не буду больше дурой. Мне не везёт с мужчинами. Один из них был креслом, другой пошёл дальше и забрал у меня не только место, где я могла бы жить, но и смысл меня, как женщины. Я уверена, что вряд ли в ближайшие десять лет заведу отношения с кем-то, тем более позволю дотронуться до себя. Признаю, что я дура, раз влюбилась в самого жестокого человека в мире.
– Дженна!
– Оставьте меня, – отмахиваюсь от сестёр, братьев и мамы, ожидающих меня внизу. Наверное, они всё слышали, но плевать. Моё сердце разбили, и я не была к этому готова. Зачем тогда Кент так защищал меня перед Хэйли? Зачем целовал? Зачем? Какой в этом смысл, раз позволил сказать мне такие чудовищные слова? Я не понимаю, и мне очень больно. Разрыв с Хэйли был спокойнее. Я пошла спать. Хотя сон сейчас вряд ли мне поможет. От такой боли даже никакие лекарства не спасут, и я не знаю, как мне относиться ко всему и как это принять.
Залетаю в конюшню и зло пинаю сено, проклиная Хэйли. Это он приехал сюда. Из-за него Кент уезжает. И я это видела во сне. Мой страх происходит наяву, и я ничего не могу с этим поделать. Ничего. Я не имею права уговаривать его остаться, да даже сказать ему, что мне он ещё нужен, не могу. Язык не поворачивается произнести это вслух.
Облокачиваюсь о дверь конюшни, и надо мной раздаётся очередной раскат грома. За ним резко и неожиданно, как и в моей жизни льёт дождь, размывая вид.
Я не верю… не могу поверить в то, что до сих пор не научилась отличать ложь от правды. Но я…я же видела глаза Кента. Я слышала его голос, и он не лгал. Но, видимо, действительно, для него и его психики эта земля опасна. Если бы я отказалась от этой идеи привезти его сюда. Если бы мы остались в Чикаго. Был бы у нас шанс? Вряд ли я когда-нибудь лично с ним встретилась, ведь я, действительно, обычный работник банка, а такой, как он, не пользуется средненькими предложениями. Все его счета размещены в лучших банках. И я смогла стать для Кента лучшей, а осталась на своём уровне, а он теперь недоступен. Он всегда был для меня недоступен, но девочка захотела поверить в любовь, и убедила себя, что достойна хорошего. Нет. Не с этим мужчиной.
До меня доносятся приглушённые голоса и звук мотора. Поднимаю голову и вижу свою семью, с которой прощается Кент. Они его обнимают, что-то говорят ему. Ачэк выходит из машины и помогает Кенту погрузить вещи. Прячусь за конюшней и жмурюсь. Это так невыносимо больно смотреть, как он навсегда уезжает не только с этой земли, но и из моей жизни. Ему это даётся просто, а мне… закрываю рот рукой. Глаза болят от напряжения. И из-под век катятся горячие, горькие слёзы. Хочется крикнуть: «Не уезжай! Не бросай меня! Дай мне ещё один шанс! У нас всё получится! Обернись». Но нет, это будет унизительно. Я тоже гордая и глупая. Не важен возраст, женщина в любом возрасте будет мечтать о любви и заботе, потому что они нам нужны. Да, нужны. Надо смотреть правде в глаза. Кент был для меня чем-то очень необычным, и это привлекло меня, а потом я решила, что заглянула в его душу, услышала её, и она прекрасно подходит моей. Всё оказалось фальшью, с которой я не готова смириться. Я уверена, что Кент просто испугался, и поэтому не в силах принять его слова о том, что ему необходима только работа, за чистую монету. Нет. Его напугала моя семья, и он понял, что рядом со мной всегда будут проблемы, а они ему не нужны. Он не готов их решать, потому что он чужой. Теперь даже для меня.
