– Не вашего ума дело, – бурчу и, хватая картошку, ставлю её ближе к раковине.
Такое чувство, что ни у кого здесь секса не бывает, раз они настолько зациклены на гениталиях Кента. Жутко раздражает и обижает отношение отца к Кенту. Надеюсь, что в оставшиеся дни папа сможет увидеть, что Кент замечательный. Пусть у него есть куча минусов, но они не делают его хуже. Они делают его настоящим, а не отъявленным лгуном, каким был Хэйли.
Мою картошку и складываю её на полотенца, чтобы затем завернуть её в фольгу и запечь на углях. Позади меня все обсуждают предстоящий вечер, вокруг носятся дети и хватают с подносов то овощи, то фрукты, получая нагоняи от родителей. И я понимаю, что мне хорошо со своей семьёй, но ещё лучше с Кентом. Мне хочется уйти и снова провести с ним время, возможно, поговорить, узнать больше о его детстве, влюбиться в него глубже и показать ему своё сердце. Мне жаль тратить время на чёртову картошку, когда внутри столько чувств и эмоций, а некомфортное тянущее давление внизу живота напоминает о сладких моментах, случившихся несколько часов назад.
– Всё, я помыла картошку. Что дальше? – Вытирая руки, поворачиваюсь и замечаю, что очень тихо. Ну как тихо, детей слышу, а вот женщин… они все столпились у окна в столовой и о чём-то шепчутся.
Направляюсь туда и пытаюсь понять, что за окном такого интересного, раз они все затихли.
– На что вы смотрите?
– Боже, ты напугала! – Коко подпрыгивает на месте, а мама резко задёргивает занавеску.
– Ни на что. Так… небо красивое было. – Иоки опускает взгляд и сразу начинает гладить свой живот. Она нервничает.
– Что там снова случилось? Они опять Кента поранили? Они…
– Нет, с Кентом всё в порядке. Мы… проверяли, как у мужчин дела. Но Кент в полном порядке, – заверяет меня мама.
– Он в шикарном порядке…
– Какие руки…
– Тихо, – прерывает их мама.
– Отойдите, я тоже посмотрю.
– Тебе туда не нужно. Ты уже помыла картошку? Она должна высохнуть, а потом её нужно натереть специями и солью. – Мама хватает меня за плечи, не позволяя подойти к окну.
– Да, помыла. Отпусти меня. Что вы скрываете? – Возмущённо дёргаю плечами и расталкиваю женщин.
– Ну, всё, сейчас нам влетит, – бормочет Иоки.
Резко отодвигаю занавеску, и мои брови ползут вверх. Смотрю на то, как Кент размахивается и ударяет топором по бревну, раскалывая его на два куска. Ачэк хватает один их них и ставит обратно, помогая Кенту превращать дерево в щепки. Он снял свою рубашку, оставшись в хлопковой футболке.
– Вы что, пялились на моего мужчину? – недоумённо спрашиваю их.
– Какой абсурд, Дженна!
– Нет, что ты.
– Небо, глянь, какое красивое.
– Да.
– Кэя!
– А что? Ну, правда, мой муж с годами перестал за собой следить. Я каждый день напоминаю ему о дезодоранте, а Кент, как будто с обложки женского журнала сошёл. Могу же я насладиться красивым видом хоть раз в жизни. У Хэйли не на что было посмотреть. Кожа да кости. А Кент настоящий бык, а их я вижу только на пастбищах. – сестра обиженно выпячивает губы.
– Серьёзно? Вот вы… извращенки! Мама! – Смеясь, смотрю на маму, пожимающую плечами.
– А я видела его в одном полотенце, и там есть на что поглядеть. Ха, – выпаливает мама и сразу же краснеет.
– Боже мой, тётя!
– Сами хороши. Вам надо взяться за своих мужчин, и пусть Кент будет им примером их. Одобряю, доченька, замечательный экземпляр. А теперь все за дело. – Мама направляется обратно под громкий смех сестёр.
– Чертовски сексуальный мужчина, – кивает Коко.
– В постели огонь, да? – живо интересуется Иоки.
– Хватит. Правда, успокойтесь. У вас повышен тестостерон. Направьте его в нужное русло. – Качая головой, смеюсь и разворачиваюсь обратно к окну. Улыбаясь, смотрю, как Кент смеётся над словами Ачэка, и его мышцы при ударе натягивают футболку.
– Так как в постели? – Вздрагиваю от повторного вопроса Иоки.
– А как в постели Лони?
– Не скажу.
– Вот и в мою не лезь.
Поправляю занавеску и возвращаюсь в кухню. Мне поручают нарезать лук, и я кривлюсь. Но мама взглядом приказывает резать. Замечательно, у меня потом руки им вонять будут, и отмыть эту вонь можно лишь лимоном, а он вряд ли останется. Фу.
Мама тихо напевает семейную песню о том, как один путник увидел свет. Кэя подхватывает, а за ней и все остальные. Это нормально для них, но я уже отвыкла. Они каждый вечер собираются семьями, вместе ужинают и общаются, а я отдалилась. Большой город накладывает свой отпечаток. Песня становится громче, Иоки пихает меня бедром, заставляя подпевать ей. А у меня в глазах слёзы. Чёртовы слёзы от лука, и я ни черта не вижу. Моргая, забываю о песне, и слёзы капают из глаз. Опускаю нож и отхожу, чтобы промыть глаза и руки. Но их так дерёт. Ненавижу резать лук. Ненавижу…
– Дженна!
Испуганно вздрагиваю и пытаюсь сконцентрировать взгляд, но глаза всё равно слезятся. Неожиданно я оказываюсь в знакомом тепле и чувствую аромат Кента.
– Кто тебя обидел? – Он приподнимает за подбородок моё лицо, озабоченно осматривая его. Стирает слёзы на щеках, и в его глазах вскипает злость.
– Я…
– Кто тебя обидел, я спрашиваю? Ты почему плачешь? – рычит он, и его взгляд устремляется на женщин, озадаченно смотрящих на нас.
– Почему она плачет? Неужели, нельзя оставить её в покое и, хотя бы день, не третировать? Вы же семья. Вы же должны заботиться друг о друге и о ней. Вы…
– Кент. – Кладу ладонь на его руку, но остановить его просто невозможно. Он так разозлился.
– Вам нравится, когда она плачет? Мне нет. И мне плевать, что вы её родственники. Если вы хотите что-то сказать мне в лицо, то говорите, но не смейте высказывать это ей. – Кент прижимает меня к себе и целует в макушку.
– Это он с луком разговаривает или с нами? – шепчет Кэя Коко.
– С нами.
– Кент, я плачу от лука. Я всегда от него реву. Это… боже мой. – Видимо, нервы сдают, и я хохочу, цепляясь за его футболку.
– Если он так защищает её от лука, то можно быть спокойными за Дженну, – хихикает Иоки.
– Это лук? Ты резала лук и плакала от него? – тихо спрашивает Кент. Смеясь, киваю ему.
– Господи, простите. Я не знал! Пришёл за пивом для парней и увидел… простите, я не хотел вас обидеть.
– Всё в порядке, Кент. Это было очень… хм, оригинально. – Мама улыбается ему.
– Могла и сказать, – возмущается он и смотрит на меня.
– Ты не дал. Ты, как бык, начал сметать всё на своём пути, признаюсь, это было очень сексуально, – шепчу я, прочищая горло.
