Когда они добрались до поста, поняли, что он свободен. Сомнений о том, что кудлатый нашел способ донести весть о готовящейся атаке, у нее уже не осталось. Иначе она не могла объяснить царящее вокруг безлюдье. Таможенники, вероятно, все внизу и готовятся, а остальные уехали наверх. «Надо было велеть Лаки оставить охрану на вокзале…» Первая же ошибка в ее плане оказалась фатальной. «Это ты приговорила Миккеля и всех вавилонян к смерти, когда решила искать поддержки у Синиши…»
Собачники вломились в пустое помещение с погасшими мониторами. Когда они все загорелись, Бланш активировала свой мастер-ключ. Система отобразила приветственное сообщение. Синиша встал за ее спиной и уронил тихим, блеклым голосом:
– Начинай, Одноглазая…
* * *
«Пост 266, вижу авторизацию открытия внешних шлюзов с тридцатого уровня. Кто там на посту?»
«Майор, по вашему приказу посты на верхних уровнях были закрыты. Там никого нет!»
«Пост 266, объясните происходящее. Я не могу опустить шлюзы с моими кодами. Какие данные в буфере?»
«Авторизация произведена мастер-ключами… Майор? Майор, вы слышите меня? Я думал, это директива "Фау"».
«Пост 266, готовьте дроны и подводите к шлюзам. Немедленно. Это не "Фау"!»
«Дроны уже готовятся. Но подзарядка и активация займут три часа. Никто не ожидал, что энергия снова вернется в башню, все дроны были погружены в спящий режим».
«Я надеюсь, у нас есть три часа».
Конец связи.
Вавилон, уровень 35. Станция
Играть в «Старые Империи» оказалось очень весело. Нужно было построить свою цивилизацию, развить ее и укрепить, ограбив при этом соседнюю. Чем больший урон ты нанесешь противнику, тем больше очков наберешь. Конечная цель игры заключалась в том, чтобы вся карта была занята одной империей. Подвыпившие Лаки, Като и Верука Моргенштерн играли в эту игру уже много часов, беспрестанно разоряя друг друга. В последнем раунде везло Лаки. Он жадно сгреб все фишки себе и поменял границы своей территории. От империи Като остался жалкий клочок. Верука ютилась на островке, но Лаки планировал строить флот.
– Восхитительная игра, – икнул он. – Сразу чувствуешь такую власть…
– В нее все наверху играют с детства, – скептически хмыкнула Верука. – Но я всегда терпеть ее не могла.
– Да, Томич, недооценил я вас. Вы тот еще варвар, – произнес ее отец, поглаживая бороду и удрученно глядя на доску с фигурками.
– А вы нет? Украли у меня весь скот и выменяли его на оружие у дочурки.
– Я не люблю эту игру, потому что она аморальна, – отрезала Верука, уныло глядя на доску. – Подумать только, с детства нас учат, что выжить можно только при помощи силы и разбоя. Что единственная наша цель – хапнуть больше!
– А что тогда играешь? – насупился Лаки, жадно перебирая свои фишки.
Любое действие, носящее в себе логику выгоды, будоражило ему мозг.
– Потому что иначе помру со скуки. – И Верука уронила голову на стол, уже потеряв интерес к тому, что станет с ее империей.
Лаки скептически уставился на ее папочку и спросил:
– В кого она у вас такая? Ее в детстве как-то иначе кормили?
Като меланхолично развел руками:
– Нынешнее время слишком жестокое для Веруки. Его логику она не принимает.
– Зря ты, Верука, – цыкнул Лаки, запуская руку в остатки соленых сухариков. – Человек так устроен. Возможно, мы произошли не от обезьяны, а от ее говна…
– Язык придержите при моей дочери!
– Ладно, что завелись-то!
Внезапно стало светло. Все трое недоуменно подняли головы вверх, щурясь на загоревшиеся лампы.
– По-моему, я только что выиграл нам свет… – Лаки был уже изрядно пьян.
– Генераторы включились… – спохватилась Верука.
Они с отцом вскочили с места, подбегая к окну. Редкие люди, оставшиеся в домах, тоже высунулись наружу и оживленно переглядывались. Энергия вернулась на башню… Не сговариваясь, все начали выходить из домов в надежде, что сообщение меж уровнями восстановилось. Те, кто караулил шаттл на самой станции, уже стояли вплотную к стеклянному туннелю.
Спустя минут сорок, чуть протрезвев, подтянулся и Лаки. Люди постоянно открывали трансляции различных каналов на наручных часах или планшетах в надежде поймать рабочую волну. Но ответом была неизменная тишина.
– Ждем тут со всеми, – велел Като. – Должно же быть сообщение…
Возвращение энергии радовало, но отсутствие объяснений от «Фау» настораживало. И вообще, когда где-то собирается толпа, лучше держаться от нее подальше. Пока Лаки все же болтался с ними, и это ожидание затянулось до конца дня. Многочасовое пребывание на станции всех вымотало, но они предвкушали хорошую весть. «Фау» объявят, что все наладилось, произошла ошибка и все снова могут возвращаться к своему привычному укладу…
Лаки бродил меж людьми, вглядываясь в каждое лицо. Чиновники, банкиры, владельцы клиник и недвижимости… Все они сейчас оказались равны: испуганные, беспомощные и лишенные статуса. Внезапно среди них мелькнуло знакомое лицо. Обознаться Лаки просто не мог! На дальней станционной скамье сидел Ши-Вэй собственной персоной, одетый в дорогой костюм. Но выражение лица было все то же: прибитое и одинокое. Они с Лаки одновременно заметили друг друга. Ши-Вэй вмерз в лавку, не смея шелохнуться. Лаки же мрачно сплюнул и почувствовал, что надо бы прояснить пару вопросов. Неторопливо он приблизился и плюхнулся рядом, в упор рассматривая бывшего коллегу.
Да, тот изменился всего за пару месяцев. Чуть отъелся, облагородился…
– Как дела? – поинтересовался Лаки как ни в чем не бывало.
– Нормально.
– Живешь теперь тут?
Последовал кивок. Ши-Вэй не глядел на него, устремив невидящий взгляд куда-то вдаль, хотя смотреть, кроме как на пустой туннель, было не на что.
– Ничего так район, да?
Молчание не прерывалось.
– Чувак, ты хотя бы мог объяснить – за что, – не выдержал Лаки. – Я же так и не въехал. А уж Будда тем более. И теперь точно не въедет, нечем ему осмыслять…
У Ши-Вэя явно застрял ком в горле. Лаки вытянулся рядом, внимательно его разглядывая и кое-что понимая без слов. Злобы уже не было, да и ненавидеть кого-то запоем слишком энергозатратно. Но очень хотелось разобраться.
– Тебе сложно будет согласиться с моей логикой. Но у меня была больна мать. Это все ради нее. Я не имею ничего личного.
Слова звучали призрачно, еле слышно. Лаки склонил голову, отчасти понимая предателя. Но разок съездить ему по зубам не помешало бы.
– Ну и как мама? Поправилась? – зевнул он.
– Она умерла месяц назад, не дождавшись пересадки.
