– Проверьте, блин, записи… Камеры должны были зафиксировать мою коммуникацию с этими вандалами. Есть это у вас? – все еще оборонялся он.
– Вашей татуировки достаточно.
Лаки треснул ладонью по металлическому столу, едва чувствуя боль. В крови забурлило бешенство от того, что его очень мастерски вплели в какую-то бредятину.
– К тому же имеется свидетель.
Лаки снова замолк, напряженно раздумывая. Выходит, его действительно подставили. Скорпен? Но откуда ему знать про Будду?
– И кто такое сообщил? – наконец отмер он.
Юрист сочувствующе поджал губы и обронил имя, как перышко:
– Ши-Вэй Пэнг. Ваш коллега по труду.
– Ну, агрокультурный, ты даешь, – только и удалось сказать Лаки.
Его собеседник воспользовался паузой, чтобы кое-что добавить:
– Его наводки на хирурга Будду были очень точными. Он подтвердил и остальные подозрения в отношении вас. Как я сказал, у вас сложная ситуация.
Лаки запустил пальцы во всклокоченные кудри, ощущая себя раздавленным. Перед глазами стояло лицо Ши-Вэя – дружелюбное и самую малость напуганное. Как Лаки его не раскусил? И что ему с этого?
– Вы в курсе хоть, что Ши-Вэй сам перепрошивался у Будды?
– Он не упоминал, но это не является аргументом относительно ложности его показаний.
Будду было жалко. Хороший он мужик, совсем незлобный. Просто делал работу, в которой нуждались тысячи. Зря Лаки их свел, ох зря. «Жди беды от тех, кто рядом», – сказал он ему тогда. «Что ж ты сам свою беду не увидел, ясновидящий?» – хотелось спросить Лаки, но было поздно. Вероятно, их чудо-хирург уже полоскал свои мозги в тюрьме.
Юрист улыбнулся ему со лживым сочувствием и сообщил:
– Моя рекомендация – все признать. Если не можете доказать обратное, что, полагаю, проблематично. Да, вас отправят на полнейшую чистку и определят на фабрики. Но чистосердечное признание сбережет личность на пятьдесят процентов после чистки. Вы сохраните самосознание и сможете в значительной степени управлять жизнью. Все соцпакеты остаются в силе, «Фау» никогда не нарушала право на качественное существование.
– В жопу идите вы все, – прошипел Лаки и пошел к выходу.
Дверь отодвинулась, и его сопроводили в карцер. Он лег на пол, слушая молчание влажного металла. В темноте мигала только неоновая татуировка питбультерьера. «Собаки уже близко, и хоть бы они обглодали эту гнилую башню до скелета…»
Вавилон, уровень 0. Вокзал (таможни)
Лаки по-прежнему прохлаждался в карцере. От содействия в чистосердечном признании через семейного адвоката Моргенштернов он отказался, и связь с ним была потеряна.
Веруку настолько глубоко потрясло произошедшее, что она молчала двое суток. На самом деле хотелось поговорить с кем-нибудь, но никого из вменяемых рядом не было. Миккель теперь находился на таможнях, и они почти не виделись. Глаза стали привычно искать Ши-Вэя. В последнее время они часто болтали. Он был пугливым и постоянно со всем соглашался, но хотя бы умел слушать.
Среди людей на станции его не было. Из знакомых на скамейке торчали только трое коллег по отработкам. Они все пропустили свой шаттл и теперь убивали получасовое ожидание, как могли. Карим с Пакито в очередной раз безуспешно пытались развести Барби показать грудь.
– А где Ши-Вэй? – напряженно спросила Верука.
Меньше всего хотелось новых плохих новостей. Верука боялась услышать, что и с ним что-то случилось.
На нее уставились любопытствующие физиономии придурков, и Карим сообщил:
– С ним теперь воля вышняя.
– Как? – побелела Верука.
– Да повысили его, – хмыкнула Барби. – Он личный ассистент Майке.
– Почему? – недоверчиво осведомилась Верука.
Все трое переглянулись, как черти, и Пакито сообщил:
– Потому что он сдал Лаки.
Вот это заявление! На ее памяти Ши-Вэй всегда старался держаться ее, Лаки и Миккеля. Пока она обдумывала услышанное, Барби снисходительно пояснила:
– Тебя же не было, милая. Майке пошла искать Лаки сразу после приватного часа Ши-Вэя с куратором. Ну? Связываешь, кто тут доносчик?
Верука молча отошла от них, напряженно глядя на новое уведомление на наручных часах. Отец психовал, грозился, если она не вернется через час, отправить за ней эвакуационный шаттл. Запоздало она отбила ему по всплывшему в воздухе экрану, что их задержали на работах. «Наш адвокат добился, чтобы тебе аннулировали оставшиеся часы отработки, – снова написал отец. – Сейчас слишком тревожное время, чтобы ездить вниз почем зря. Дома обсудим детали». – «Хорошо», – только и ответила она.
Находиться здесь с каждым разом становилось невыносимее. Союзников уже не было. Ее стремления быть как все никто не ценил. Веруку все равно держали за странноватую богатую дурочку, и чувство одиночества перемежалось с нарастающим разочарованием. Она думала, что могла бы с ними подружиться, но это они не дали ей шанса.
* * *
Шаттлы отбывали один за другим, и посадочная линия загоралась огнями каждые пять минут. Миккель наблюдал за этим движением с легкой, непонятно откуда взявшейся тревогой. Она не оставляла его с тех пор, как он побывал на допросе об участии Лаки в акции с граффити. Несмотря на неплохую логику, во всем ощущался невесомый подвох. Чувство фальши в происходящем не оставляло его с первого дня на Вавилоне. Внезапно он приметил на скамье фигуру в черном. Ноги в тяжелых ботинках были закинуты на соседнее сиденье. Рика. Никто, кроме нее, не ходил с капюшоном на голове круглые сутки. Умная, ездит только после часа пик, когда шаттлы почти пустые. Некоторое время он медлил, затем все-таки приблизился, хотя оставлять пост было нежелательно.
– Ты похожа на торговца «мором». От кого ты прячешься?
Из-под капюшона сверкнул неоновой вспышкой искусственный глаз. Рика слегка вынырнула из своего черного мешка и почесала встрепанную голову.
– Просто люблю быть незаметной. Я скромный человек, как ты, солдат.
Миккель с усмешкой присел рядом. Оба были рады встрече. Это тянулось в воздухе невидимыми нитями.
– Ждешь свой шаттл?
– Типа того. Сегодня был мой последний день. Центр занятости нашел мне новое место на фабриках. Так что закончилась моя служба на помойке.
Они натянуто улыбались, искоса поглядывая друг на друга. Странно было осознавать, что, возможно, им больше не придется увидеться. Он и подзабыл, что Рика была всего лишь безработной и не собиралась торчать на этих работах вечно. Чтобы как-то избавиться от неловкой паузы, Миккель поделился последними новостями:
– Лаки все-таки обвинили.
– Люблю местное делопроизводство. Знают, как наводить порядок.
